Все дороги ведут в Рим

– Ты прав, в Риме переворот, – сказал он, швыряя полоску бумаги на стол. – Сенат расколот. Половина – в Риме, половина – в бегах. Многие неизвестно где. – То есть легитимно низложить Постума теперь никому не под силу. Легат понимал это так же отлично, как и его гость. – Что ты от меня хочешь… император? – Пауза была намеренно длинной.

– Чтобы ты дал отпор варварам.

– Отпор? Каким образом? У меня один легион. В худшем случае мы могли бы совершить какой-то отвлекающий манёвр. А лучше всего нам отойти и занять более выгодные позиции. Но дело сейчас даже не в позициях. Знаешь, что я скажу тебе, император? – Рутилий прищурился. – Ты мне не нравишься. Ты мне напоминаешь Гая Калигулу. А я не хочу быть Кассием Хереей, тираноборцем. Хотя его роль в кино так здорово сыграл Марк Габиний.

Этого выпада Постум ожидал и потому не ощутил удара. Почти не ощутил.

– Ты можешь говорить все это. Но только до четвёртого дня до Нон июля. А в этот четвёртый день до Нон июля я назначу тебя префектом претория и поручу командовать восточной армией.

– Восточная армия – громко сказано. На самом деле это один мой Десятый легион. Или в этот день июля ты предложишь мне что-то ещё?

– Гней Рутилий! – Постум возвысил голос. – Если ты так презрительно относишься ко мне, то почему тогда, минуя «Целий» и Бенита, прислал именно мне данные о танковой армии Чингисхана?

Рутилий рассмеялся:

– Сказать честно? Я не знал, кому отправлять донесение. Все казалось мне безнадёжным. Никто уже не мог ничего сделать. Но я должен был сообщить, что мне стало известно. И вот я загадал: брошу кости. Если выпадут две шестёрки – отправлю донесение тебе, пять и шесть или пять и пять – материалы получит «Целий». Ну а все остальные комбинации – это Бенит. Метнул кости, и выпали две шестёрки. Как видишь, у тебя было меньше всего шансов.

– Но я выиграл! – Постум смотрел на Рутилия почти с восторгом.

– Да, выиграл.

– А знаешь, что я больше всего люблю на свете? – Август вытащил из кармашка на поясе стаканчик с костями. – Игру в кости. И вот – сейчас я брошу кости. Если две шестёрки – ты повинуешься мне беспрекословно. Все остальные комбинации – поступаешь по собственному усмотрению.

– Ну что ж, мечи, – почти с охотой согласился Рутилий.

Постум долго тряс стаканчик, потом метнул, не глядя. Выпали две шестёрки. Много лет назад эти кости в таверне на дороге Паннонии подарил сыну Элий.

– Какие будут приказания, император? – спросил легат.

– Первым эдиктом я назначаю тебя префектом претория. А ты… Ты прежде всего должен вызвать сюда легата Двадцатого легиона. Немедленно. А во-вторых… Во-вторых, – накормить меня и моих людей. И не забыть про нашего змея-гения. Он ест за десятерых.

– Придётся вас всех поставить на довольствие, – решил Рутилий. – В первую когорту.

VIII

Цезарь Франкии едва доставал Элию до плеча. Повелитель Франкии носил красную военную тунику и золочёный нагрудник. Под узорным золотом не было брони. Все это ажур, фольга, чтобы не создавать лишней тяжести. Но смотрелось красиво. Коротышка старался выглядеть настоящим военным. Но не получалось. К тому же он заикался. Чтобы выговорить первую букву, он долго пузырил губы и складывал лицо в невероятную гримасу. Наконец, взломав почти непреодолимый барьер, он скороговоркой произносил фраз десять и вновь надолго упирался в неведомую стену. Вьющиеся каштановые волосы Цезаря начали редеть надо лбом. У него было милое круглое лицо и карие глаза в длинных рыжеватых ресницах. Цезарем Франкии он сделался пять лет назад, после того как его отец разбился на спортивном самолёте. А его мать была правнучкой императора Корнелия – того, погибшего в Колизее, чья смерть так и осталась загадкой для Рима. Цезари Франкии часто женились на римлянках. Так что по крови Луций Цезарь считал себя римлянином. Да и был таковым.

Загородный дворец Цезаря был построен в современном стиле: множество маленьких покоев, соединённых анфиладой, и непременно зимний сад. Сейчас Луций Цезарь и его гость сидели в этом зимнем саду, хотя могли бы с таким же успехом сидеть в саду настоящем: на дворе был июль, погода чудесная. Но Луций предпочитал закрытые помещения. Под стеклянной крышей сплетение роскошных пальм, вьюнков, лиан, фестончатых листьев, то лиловых, то изумрудных, и посреди вырывающейся из глиняно-горшкового плена зелени – мелкий бассейн и убранная оленьими шкурами ладья с лепестком весла, впаянная в бирюзовую воду, как в стекло.

– И-и-иногда я з-здесь плаваю, – похвастался Луций Цезарь.

Он удалил из всех прилежащих покоев слуг, после того как на малахитовую столешницу перед ними поставили золотые чаши и три бутылки фалернского вина.

– П-п-помню Северную Пальмиру… – шёпотом сказал Луций. – Я нарочно ездил посмотреть на твой поединок с Эмпедоклом.

– Тот поединок был не самым лучшим.