Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

Без жизни сланцы древних свит,
Трухлявый гнейс и сиенит.

Гранит, Как дерево, гниет,

И лес пускает корни в лед.
Но ослепительно красив
Метаморфический массив.

Сам не поймешь, чему здесь рад,

Что строит мысли новый лад,
О чем здесь сердце вновь поет,
Куда душа направит взлет.

Не бирюзы ли жила там

Прильнула к серым берегам?
— Нет, ветхий и гнилой гранит
Под наледью речной лежит.

Парчи ль серебряной узор

Покрыл отроги местных гор? —
Иль склон крутой из серебра
Чеканит зимняя пора.

Константинопольских владык

Не пышный пурпура язык?
Быть может, византийский двор
Сюда сокрылся в древний бор? —

Но нет, не думай о былом.

Поблек Царьград перед стволом;
Здесь лиственниц склоненных ряд
Затмил торжественный Царьград.

Не купол то Софии, нет,

Но, облаченный в снег и свет,
Парит сияющий Фавор
Над цепью Тукурингрских гор.

V

Шел путник ношей утомлен,
Давно забыл еду и сон,
Висели лоскуты одежд,
И не смыкал в блужданьях вежд,
Лишь отыскать ночлег у скал,
В нем голос внутренний кричал.
Кругом не слышно ни души,
Вдруг треск и залп. На залп спешит
И видит: пьяный лес, бугор.
На нем, раскрыв широко взор,
Мальчонок. Как олень стоит.
Он черноглаз и длинноног
На бронзовом лице — восторг.
Расселся купол. Бьет фонтан.
Восторгом хладным обуян,
Застыл, молитвенно вперив
Пытливые глаза в разлив:
Бугор растрескался и бьет
Из недр фонтан прозрачных вод.
Струя текла, журчал ручей
Под сетью иглистых лучей,
И, ниспадая, застывал
Слоями наледный кристалл.
Странник:

«Ты, мальчик, смертный, иль тайгиХранитель-дух, но помоги»,
Мальчик: — «У нас ты можешь ночевать,
Дадут поесть отец и мать».
Странник: — «А как тебя зовут?»
Мальчик: — Олень,
Орон я слышу каждый день
И сам почти что позабыл,
Как называли Михаил.
Скажи мне, путник, кто же ты.
Странник: «Искатель».
Мальчик: — Зо…?
Странник: «Нет, мерзлоты».
Ответом странным восхищен
Взирает юный орочон.
С бугра скользнул, скорей бегом
Спешит взволнован в отчий дом.
Так мчал бы дикий багдака[3],
Познав нежданно седока.
Мальчик: «К тебе бегом, отец, ами,
Привел я странника, прими…
Недаром гость уж недалек
Гласил упавший уголек.
И знаешь, гость наш — не простой:
Он ищет… занят мерзлотой.
Не нужно золото ему
Сбирать в дорожную суму.
Он, верно, знает все. Про Мышь
Расскажет нам. Скорей поди ж
И встреть его. А ты поесть
Дай, айя ноно,[4]
Вот он здесь.
Звенит и трескается лед.
Шаги послышались… Идет».

VI