Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

Лишь в быстрый темп той речи вник
Со шкуры поднятый старик.
Ремнём затянуты унты.
Спешит до близкой темноты
Навстречу гостю, сердцем рад,
Что заблистал у сына взгляд.
Старик

: «Куда ты, странник, держишь путь?Зайди в юртан мой отдохнуть».
Странник: — Устал, измучен, одинок,
Иду по льдам, мой путь далек.
Старик: «Привет тебе. Пусть уруса
Заменит голые леса.
Живи у нас, пока цветы
Не изукрасят мерзлоты».
Странник: — Ах, слишком жребий мой суров.
Прошу, лишь на ночь дай мне кров.
Сказал, но духом стал уныл.
Старик смолчал и вход открыл.

VII

«На древнем темени живет
Древнейший Азии народ»,
Подумал гость. «Увижу я,
Цельна ли древняя семья».
Вошел. Себя перекрестил:[5]
Князь горних воинств Михаил
В доспехах, с пламенным мечом
Стерег от бедствий мирный дом.

Старик

: «Почтил недаром бачу[6] ты:Знать, помнишь, кто от темноты
Нас защищает. Светлый дух
В беде не бросит верных слуг.
Он крилы мощные простер,
Как народился сын. С тех пор
Висит в юртане образок,
Храня младенца от урок[7],
Чтоб дух болезни, бутилэ,
Дом обегал в полночной мгле.
Привет тебе. Свои дары
Воздаст Господь наш Далары —
Хозяин неба». И жена
Скромна, тиха, оживлена
Приходом гостя, просит сесть.
Приемлет, как благую весть,
Он приглашение. Пошел,
Умылся. Видит — полный стол.
Олений ок'рок, дёвухи,
Порезан в крупные куски.
Жирно кабанее плечо.
Сушеной рыбы, элгочо,
Переплетаются ремни.
Но хлеба мало, лишь одни
Лепешки hёлькёнё лежат
Стопой, невзрачною на взгляд.

Обед закончен. Вьется пар, —

Хозяйка сыплет ягод в вар
И в чашке глиняной простой
Черничный подала настой.
Пурпурно-красный терпкий сок…
Он мысли грустные увлек
К стране родной. Он их унес
К имеретинских соку лоз.
И в грезы странник углублен
Почти забыл, где ныне он.

Сидели молча. Лишь в пиал

Старик черники подливал.
Вдруг неожиданный вопрос:
Прервал теченье милых грез.

VIII