Все думы — о вас. Письма семье из лагерей и тюрем, 1933-1937 гг.

1934.III.2. Сковородино. Дорогая Аннуля, когда же я получу от вас весть, как вы живете и благополучны ли. С переездом в Сковородино связь прервалась, но я надеюсь, что она здесь будет впоследствии более надежной. О том, как я живу здесь, ты уже знаешь из письма Кире. Добавлю только, что нас закармливают, как на убой; за последнее время я так растолстел, что самому противно. Живем хотя и напряженно в смысле работы, но очень тихо и мирно. Пока что я сижу почти исключительно в лаборатории, делаю опыты, зарисовываю, как умею, полученные результаты различных промораживаний, пишу, вычисляю, часто беседую на разные научные темы с НИ.Быковым и с другими, обсуждаю постановку опытов с П<авлом> Н<иколаевичем>, участвую в заседаниях — научных, технических («производственных») и прочих, делаю указания нашему помощнику. Таковым оказался волею судеб ПК.Старикович¹ из Посада, учившийся в женской гимназии и на несколько лет (по возрасту — на 4) старше Васи. Он, Старикович, припоминает фамилию Васи, но лично его не может вспомнить, Вася скажет, не учился ли этот мальчик при нем, в одном из старших классов. Недалеко от Сковородина оказался проф. Сузин², от которого я получил недавно поклон. Кира, наверно, помнит Сузина по Москве. Вообще, здесь на БАМе знакомых легче встретить, чем в Москве, и кроме того все оказываются более приветливы, чем в Москве.

По приезде в Сковородино я послал тебе несколько денег; сообщи мне, получила ли ты их. Теперь я переслал переводом, так что надеюсь на более быструю и более верную доставку. Было бы неприятно, если бы то немногое, чем я могу помочь вам, не доходило бы до вас.

Ничего не знаю я и о судьбе доверенностей, послал их уже давно, из Нанагр³. Судя по твоему письму, заключаю, что ты наконец-то получила эти доверенности, но удалось ли их привести в действие — не знаю.

Если бы не безпокойство за вас, меня не оставляющее никогда, и не печаль по разлуке с вами, я бы сказал, что очень рад избавлению от Москвы и доволен своею жизнью здесь. Работа при отсутствии необходимой литературы и приборов, конечно, не может идти достаточно успешно, но я предпочитаю менее успешную работу, лишь бы не было толчеи и дергания, от которых в Москве за последнее время не было житья.

В здешних краях, кроме москвичей, встречаю немало кавказцев или живших на Кавказе и вспоминаю с ними места, знакомые им и мне. С одним полугрузином думаю освежить в памяти то, что я когда-то выучил из грузинского, но сейчас начисто забыл. Зато сильно опасаюсь за свой русский язык. Тут везде столько слышишь не то украинской, не то полуукраинской речи, или полубелорусской, что неправильные обороты и нерусское произношение перестают резать ухо.

Н. И. Быков

Фотография. Кон. 1930-х гг.

Предметом моих занятий и интересов служит действие мороза на почву и воду. Получаются при замораживании красивые ледяные кристаллы, своеобразное строение льда; наблюдать эти тонкие явления и убеждаться, что в них никто ничего не понимает, радостно. Хотелось бы показать детям и тебе все это, хотя вы и сами достаточно снабжены холодом, чтобы проделать такие же опыты. Мои старые работы в родственных направлениях пригодились; однако досадно, что нет материалов, уже наработанных, которые можно было бы доработать и привести в порядок.

Очень скучаю по тебе, моя дорогая, особенно вечером, когда работа кончается или когда я остаюсь, уже часов в 12 ночи, один в лаборатории. Мне тяжело, помимо всего прочего, думать, как тебе трудно справляться со всеми делами и людьми. Правда, я всегда был плохой помощник тебе в хозяйстве и устройстве домашних дел, но все же иногда немного отвлекал тебя от дум об них. Вот потому-то и прошу тебя стараться быть бодрее, зная, что я все-таки с тобою, и заботиться о своем здоровье.

Из положительных сторон Сковородина еще надо упомянуть баню. В Свободном, при множестве людей и недостатке воды, попасть в баню то же, что выиграть в лотерее. Тут же баня на каждую 7-дневку, и притом уютная деревенская банька, на 2–3 человека. Припоминается с ней деревня — какое-нибудь Толпыгино или Кутловы Борки⁴.— Крепко целую свою дорогую.

1. Старикович П. К. — житель Сергиева Посада, учившийся в одной из школ, бывшей женской гимназии.

2. Сузин Александр Владимирович — преподаватель палеонтологии в МГРИ, московский знакомый о. Павла. Имяславец, репрессирован по делу «Истинно Православной Церкви» вместе с Д. Ф. Егоровым, А. Ф. Лосевым, ВН. Щелкачевым.

3. Нанагры — населенный пункт на этапе в лагерь.