Все двери открываются наружу

— Нет, пожалуйста, постойте! — Я вложил все силы в эту фразу, но она все равно прозвучала слабым стоном. Бежать за ней не представлялось возможным, потому что даже стоять сейчас было тяжело. Однако, упустить ее я никак не мог. Почему-то эта женщина казалась мне единственным ключом к накопившимся вопросам.

— Мой папа дверотль! А я в этом мире впервые. Пожалуйста, помогите мне. — Со стороны это была жалкая картина. Но все-таки что-то заставило незнакомку на секунду остановиться. Казалось, она просчитывает в голове дальнейшие действия. Я не сводил с нее умоляющего взгляда. Наконец, развернувшись, женщина снова приблизилась, еще более пристально разглядывая меня с ног до головы, после чего достала из сумки небольшой сверток и протянула мне.

— Съешь. Поможет.

Я с недоверием уставился на коричневый кусок, завернутый в бумагу.

— Это шоколад. Если не собираешься помирать, ешь быстрее.

В ее голосе отчетливо слышалось презрение, как будто я был низшим существом на этой планете. В глазах все еще читалось недоверие, однако ее действия свидетельствовали о том, что она решила дать мне шанс.

Поспешно разжевав и проглотив достаточно сладкий, но совершенно не похожий на шоколад, кусочек, я наконец почувствовал небольшое облегчение. С каждой секундой тепло разливалось по телу, унося неприятные симптомы.

— Кем была твоя мать? Тоже дверотль? — Ни капли сочувствия к моему жалкому состоянию. Она говорила только о том, что ей было интересно. Ее движения были резкими и быстрыми.

— Нет, — насколько я знал от бабушки, мама была Парадоксом. Но добавлять такие подробности незнакомке счел лишним.

— Тогда понятно, — она снова говорила с собой, пожимая плечами. — Сейчас мы вдвоем пройдемся до площади, что отсюда в семи минутах ходьбы. За это время ты расскажешь мне свою историю. Если я сочту, что ты достоин моего внимания, то тогда помогу. Нет — значит, на этой площади мы расстанемся, и дальше ты сам по себе. Понял?

Развернувшись, она, не дожидаясь моего ответа, зашагала вдоль улицы.

Я, наконец, отлепился от стены и поспешил догнать высокомерную незнакомку.

— А имя ваше я сначала могу узнать?

Все-таки я собирался доверить ей историю своей жизни, в которой хоть еще и сам мало разбирался. Познакомиться было бы не лишним.

Неожиданно она остановилась и пронзила меня ледяным взглядом, всем видом выказывая враждебность, по общему восприятию став похожей на ощетинившуюся кошку. Можно было подумать, что я ненароком оскорбил всех ее предков и потомков.

— Как это мерзко, спрашивать имя, — она ждала извинений, как будто я и правда глубоко ее задел.

— А что такого я спросил? Здесь не принято знакомиться? — В полном недоумении я уставился на незнакомку.

— Ты и правда не знаешь или притворяешься? — Смерив меня презрительным взглядом, она продолжила. — Хотя да. Пожалуй, ты, и правда, больше глупый, чем грубый. Здесь меня зовут Айрис, — она закатила глаза, снисходя до моего вопроса. — Но настоящих имен тут никто никогда не произносит. Запомни это, если хочешь выжить, — без предупреждения она пошла дальше.

И тут я вдруг задумался, почему родители обращались ко мне, не называя Алексеем. Они звали меня Акито, чтобы не использовать реальное имя? Или это оно и есть? И почему нельзя представляться по-настоящему? Все становилось только сложнее.

— Ты тратишь свое время на ненужные размышления. Мы скоро придем, а я все еще в тебе не заинтересована. Раз для тебя это так важно, представься уже. Ну и как тебя звать?

Впервые в жизни я колебался, при ответе на этот вопрос.

Всю жизнь я считал, что имя Акито как-то придумал использовать сам в качестве игрового никнейма. Но вот отчего оно изначально возникло в моей голове, никогда не задумывался. Выходит, его история пошла еще с детства.

— Зовите меня Акито. — Отныне этот псевдоним будет моим новым именем.

— Славно, — фыркнула она себе под нос, всем видом демонстрируя, как ей тяжело приходится через силу общаться с таким глупым существом. В ее компании я чувствовал себя полным ничтожеством.

Пока мы шли, домишки выглядели все богаче, а, значит, мы приближались к площади. Я поспешил, наконец, перейти к сути. Кажется, от этого разговора сейчас зависела моя жизнь.

— Эм, ну… — С чего начать и как при этом не показаться сумасшедшим? — Все началось, когда я получил письмо от мамы в свой день рождения.

— Сколько тебе лет? — Неожиданно резко перебила она своим вопросом.

— Мне исполнилось шестнадцать.

Она сделала для себя какие-то выводы, о коих, разумеется, меня оповещать не стала.

— Так вот. Всю жизнь я думал, что родители давно умерли в автокатастрофе, как рассказывала бабушка. Но мамин голос снился мне, точнее, сначала я не знал, что он принадлежит ей. А после она прислала письмо, в котором просила открыть дверь. Она мне тоже приснилась.

— Мама?

— Нет, дверь. За ней была комната, в которой была кассета, на которой родители хотели рассказать мне что-то важное, но до конца мне не удалось досмотреть. Все начало рушиться, потом я проснулся и…

Осмысливая все быстро сказанное ранее, я прервался перевести дыхание и вспомнить, не упустил ли чего-то важного.