Все ее страхи

– Сегодня вечером будет идеально. С удовольствием.

Они договорились на семь часов, и Кэрол Вэлентайн ушла, оставив после себя цветочный аромат духов «Джин Нейт». Легкий тонизирующий запах намекнул Кейт, что следовало бы принять душ, но вдруг она вспомнила, что после полудня начинаются курсы. Она побежала к телефону посмотреть время. Было почти одиннадцать. Сколько она проспала?

Она быстренько приняла душ, надела свои лучшие джинсы и любимую кофту. Единственным положительным моментом в том, что она потратила целое утро на сон, было то, что у нее не осталось времени на переживания перед первым занятием и поездкой в метро. Она съела кусок хлеба с медом и маслом и выпила вторую чашку кофе, хотя и знала, что это ошибка. От волнения она покрылась гусиной кожей и начала стучать подушечками большого и указательного пальцев.

Допив кофе, она пошла в спальню и вытащила из большой сумки пустой рюкзак. В подтверждающем письме руководитель указал, что брать с собой ничего не нужно: в классе есть компьютеры. И все же Кейт задумалась, не прихватить ли с собой ноутбук. Она отбросила эту идею, но вытащила из-под кровати альбом и положила его в рюкзак вместе с угольными карандашами. Вдруг некуда будет девать свободное время и она сможет порисовать: любая деятельность всегда успокаивала ее.

Чтобы добраться до нужной станции на красной линии метро, ей пришлось пройти несколько кварталов по Чарльз-стрит. По небу мчались облака, и когда выглядывало солнышко, чувствовалось тепло, как в начале лета. Но едва туча закрывала солнце и поднимался ветерок, температура, казалось, падала до двенадцати градусов.

За оживленным перекрестком возвышалась станция «Чарльз-стрит» – массивное сооружение из стекла. Кейт дождалась зеленого света, хотя пешеходы в Бостоне умудряются проскакивать на красный перед самым носом автомобилей. Внутри она купила специальную карточку и пополнила ее на двадцать долларов. Это оказалось легче, чем предполагалось. Она ехала на эскалаторе на внешнюю платформу и чувствовала себя весьма благополучной. Она здесь, в Бостоне, вот-вот посетит курсы «ИнДизайн». Жизнь прекрасна. И теперь, когда она находилась за стенами квартиры, ей вдруг показалось смешным, что она настолько погрузилась в ситуацию со смертью Одри Маршалл и возможной причастностью Корбина. Если бы его по-настоящему подозревали, полиция вернулась бы и обыскала квартиру снова.

Приближался поезд, громыхая по путям от затяжной остановки. Кейт шагнула в вагон и заняла место поближе к двери. Половину мест заняли жители пригородов – все как один были в наушниках, и все уткнулись в свои телефоны. Вместе с Кейт в вагон заскочили две женщины в свободной светло-голубой медсестринской форме. Поезд отъехал от станции, и одна из них что-то сказала другой – обе залились смехом. Маршрут поезда пролегал через мост, и Кейт открылся прекрасный вид на реку и фешенебельный район Бостона Бэк-Бэй. По реке под парусом ходили лодки, кружась в небольших бухточках. В мгновение ока поезд въехал в тоннель, свет начал мигать. Кейт пробила дрожь.

Поезд остановился на станции «Кендалл». Еще три остановки, и она доберется до нужной ей станции «Портер». Практически никто из пассажиров не вышел, зато вошло очень много людей. Рядом с Кейт уселся мужчина с запахом фастфуда и прижался к ней габаритным бедром. Она отодвинула свою ногу и прилипла к ограждению. Перед самым ее носом держалась за грязные поручни женщина с седеющими волосами, но относительно молодым лицом. Сколько же ей лет? Кейт призадумалась, нужно ли уступать место, или это будет выглядеть оскорбительно. Решила не суетиться. Двери с шипением закрылись, и поезд загромыхал дальше. Она сделала глубокий вдох, но кислорода явно не хватало, и она сразу же начала проговаривать про себя свою мантру, как обычно в подобных ситуациях. Пусть паника накатывает. Она не может ранить или убить. Стало немного лучше. Чтобы занять чем-то руки, она расстегнула рюкзак, лежащий на коленях, и вытащила альбом. Решила пересмотреть свои рисунки. Открыла альбом. На глаза попались наброски портрета Алана Черни, ее первое впечатление, и ей показалось, что это довольно неплохая работа. Прошлым вечером она провела с ним некоторое время и теперь могла сказать, что скулы у него более отчетливы, а губы немного тоньше. Позже она нарисует новый портрет.

Она перевернула страницу, посмотрела на автопортрет и быстренько перешла на следующий лист. Дальше шел Джек Людовико. Она пристально вгляделась в рисунок. Он больше не был похож на себя, по крайней мере, не таким она его запомнила. Близко, но не те глаза, и форма лица отличается. Как она могла такое нарисовать? Или, может, портрет правильный, а в памяти отложилось неверно?