Все ее страхи

Больше проблем было в Бостоне, где недавно установили автоматический паспортный контроль. Корбин встал перед монитором компьютера, замер и долго смотрел в камеру, ожидая снимка. Он не был готов к такому испытанию и, пока ждал вспышки камеры, почувствовал, что сердце бьется быстрее. Вместо вспышки на экране появился текст, извещающий, что машине не удалось распознать лицо. Корбин уже решил, что все кончено: какая-то программа вычислила, что его лицо не соответствует фото на паспорте. Он попытался снова, но получил такое же сообщение. Подкатил таможенник, подстроил высоту механизма, и все сработало. Вспышка света, и из аппарата выскочил изогнутый листок бумаги – черно-белое изображение встревоженного лица Корбина. Он отнес этот листик вместе с паспортом другому таможеннику, прыщавому юнцу с усами на военный лад. Тот расспросил его, с какой целью он приехал в Штаты, где собирается остановиться и как долго планирует оставаться, затем пролистал паспорт, уделяя относительно немного внимания фото. Наконец таможенник поставил штемпель в документе Брэма Хейманса, и Корбин, с мокрыми от волнения подмышками, хотя в остальном все было отлично, прошел через двойные двери на территорию аэропорта. Он увидел через терминал и большие раздвигающиеся двери ряд такси, поджидающих пассажиров. Он почувствовал себя свободным. Он в Америке, и никто не может это доказать. Пока его не поймают, у него будет идеальное алиби. Он понял, что у него развязаны руки, – можно спокойно искать Генри.

Он неожиданно занервничал. А вдруг кто-нибудь узнает его в родном городе? Может, стоит замаскироваться? Кстати, где остановиться? Об этом он даже и не думал, пока был полностью сосредоточен на поездке в Америку с чужим паспортом. Но сейчас, когда перелет уже позади, что предпринять дальше?

Он взял такси до бутик-отеля[36] на Бикон-стрит и зарегистрировался по паспорту Брэма, заявив с ужасным голландским акцентом, что у него намедни украли кредитную карту, поэтому он расплатится наличными. Администратор сказал, что номер кредитки нужен обязательно на случай непредвиденных расходов, но Корбин предложил две тысячи долларов наличными (он обменял около пяти тысяч фунтов в Логане по документам Брэма), и менеджеру пришлось согласиться. В номере Корбин сбросил с себя одежду и около получаса простоял под душем, пытаясь расслабиться. С тех пор как он получил электронное письмо из полиции, он чувствовал себя одержимым, только сейчас поняв, что ему нужно делать. Он не позволял себе горевать по Одри, заглушал боль утраты и осознание, что она ушла навсегда. Но сейчас мысли разом нахлынули на него. Чтобы не зарыдать в голос, он так стиснул челюсти, что чуть не раскрошил зубы. Единственное, что давало ему силы, – мысль о том, что он доберется до Генри и расплющит его голыми руками, заставит расплатиться за все, что он сделал. Генри был в Бостоне меньше недели тому назад. «Есть шанс, что я его найду», – рассуждал Корбин. Как только стемнеет, он пойдет к своему дому и устроит засаду – вдруг что-то произойдет и Генри по какой-то причине нарисуется там.

Почти полдень. С тех пор как Корбин узнал об Одри, он практически не спал и не ел. В животе раздавалось громкое урчание, а голова, несмотря на голод, была светла как никогда. Он натянул джинсы, футболку и молодежную толстовку фирмы «Джек Уиллз», которую купил в Гатвике. Набросил капюшон, затянул тесемки, чтобы не слетал, вышел из отеля, повернул направо и направился в сторону больницы. Прошел мимо парикмахерской, которую никогда раньше не замечал, вернулся, зашел внутрь. В зале скучали два парикмахера: один – старый и лысый, другой – молодой и тоже лысый, явно сын. В темном помещении, которое было шириной не больше вагона, пахло гелем для волос. Корбин сел в кресло к молодому и попросил коротко его постричь.

– Насколько коротко? – задал уточняющий вопрос парикмахер.

– Как можно короче.

Парикмахер установил самую короткую насадку на машинку и начал упражняться с волосами Корбина – состриг практически все. Радиоприемник, стоящий высоко на полке, был настроен на спортивный радиоканал, и Корбин на некоторое время отвлекся от своих мыслей, слушая, как ведущие ругают отвратительных реливеров[37] «Ред сокс».

– Может, вас и побрить? – закончив стрижку, предложил парикмахер.

Корбин погладил себя по подбородку. Он не брился почти неделю, и щетина выросла длиннее, чем когда-либо.

– Конечно, – согласился он. – Все сбрейте, кроме усов. – Он то ли читал, то ли слышал где-то, что, если мужчина хочет сменить внешность, достаточно побриться наголо и отрастить усы. Информация застряла в голове много лет назад, и ему всегда было интересно, правда ли это. Парикмахер управился, и Корбин внимательно осмотрел свою почти лысую голову и рыжие усики. Действительно смотрится по-другому – достаточно, чтобы ввести в заблуждение старых знакомых, если они вдруг встретятся на пути. В общем, нормально.