Все его жены

Они падают на пол с влажным хлюпаньем и отвлекают внимание Сета. Он бежит к кровати и хватает меня за запястья прежде, чем я успеваю добраться до горохового супа. Я поднимаю под одеялом колено и пытаюсь столкнуть его вниз. Этого падения я ждала особенно – хотела увидеть, как он растечется по больничной плитке, словно ил.

– Наш ребенок умер, Четверг. Ты не виновата. Никто не виноват!

Я извиваюсь, откидываюсь на подушки и поднимаюсь снова. Запястья болят от хватки Сета, и я хочу его укусить. Это неправда, и мы оба это знаем. Это неправда.

– Ты должна прекратить, – умоляет он. – Прекратить себя обманывать. Тебя отсюда не выпустят, пока ты не признаешь правды.

Воет сирена, высокая и пронзительная. Интересно, это из-за меня? В комнату забегает Сара, за ней комично развевается коса. С ней заходят мужчина и другая женщина, оба в синей форме и с решительными лицами.

Тут до меня доходит, что сирена воет здесь, в моей палате. Видимо, ее включил Сет. Но нет… Это не сирена… Это я. Я ору. Я чувствую жжение – это звук проникает из горла в открытый рот.

Одна из медсестер поскальзывается и падает в месиво еды возле кровати. Медбрат помогает ей подняться, и они приближаются ко мне, отталкивая Сета, чтобы меня удержать. Он отходит назад, к стене, и наблюдает.

Я ожидаю увидеть в его взгляде страх или тревогу, но он кажется довольно спокойным. Чувствую, как по венам растекается что-то холодное и глаза закрываются. Из последних сил размыкаю веки, хочу видеть Сета. Он расплывается, но по-прежнему там, смотрит. Лекарства вырубают меня, я опускаюсь вниз. Почему он так смотрел? Что это означает?

20

Когда я прихожу в себя, мне холодно. Я не помню, где я, и на то, чтобы восстановить события последних дней, уходит несколько минут. Нехорошие, колючие воспоминания. Запах антисептика наполняет ноздри, я пытаюсь оттолкнуть одеяло и сесть в кровати.

Больница… Сет… Еда на полу.

Потираю болезненный лоб и бросаю взгляд на пол. Там не видно никаких следов палитры, оставленной мною перед тем, как меня вырубили. Зачем я это сделала? Тупой вопрос, ведь я знаю сама. Сет считает, что драться едой расточительно и глупо. Я ничего не бросала в мужа, но бросить продукты на пол было достаточно – детское выражение недовольства.

Практичный, сухой, серьезный Сет – именно так я бы описала его еще несколько недель назад. Что изменилось?

Ханна! Это имя задевает меня сильнее, чем остальные. Потому что сколько дней назад я последний раз с ней общалась? Три… Четыре? Я помню лицо Сета перед тем, как меня усыпили наркотики… Я не смогла определить его выражение: смесь эмоций, которых я не видела прежде. Это ведь что-то значит? Быть замужем за человеком несколько лет и впервые видеть такое лицо.

Нужно связаться с Ханной – убедиться, что она в порядке. Но без телефона у меня нет ее номера. К тому же Сет мог уже залезть ко мне в мобильный и удалить нашу переписку. Интересно, он знает пароль? Впрочем, догадаться не сложно – предполагаемая дата родов нашего погибшего ребенка.

Заходит новый медработник – на этот раз пожилой человек с короткой стрижкой, белыми бровями и лицом, как у бульдога. Я опускаюсь на кровать. У него слишком широкие плечи, и я понимаю, что его не проведешь. Я надеялась на кого-нибудь молодого и менее опытного, например на Сару, ее можно было бы уговорить мне помочь.

– Привет, – говорит он. – Я Фил.

Когда началась его смена? Когда он уйдет?

– Я говорил с вашим врачом. Похоже, с головой все нормально, – изрекает он, стучит себя костяшками по виску и листает мою папку. – Они переводят вас в психиатрическое отделение.

Я с недоумением смотрю на этого пещерного человека в униформе и морщусь:

– Зачем? Я в порядке, почему меня не выписывают?

– Доктор с вами не говорил?

Фил почесывает левый сосок и переворачивает очередную страницу.

Я качаю головой.

– Скоро он освободится и все с вами обсудит.

– Здорово, – сухо отзываюсь я.

Мне паршиво. Мне не нравится Фил. Он явно бывший военный и считает, что все должно делаться определенным образом: с дисциплиной и порядком. Мне нужна молодая медсестра вроде Сары – ею легко манипулировать, потому что она меня жалеет.

Прежде чем Фил уходит, я спрашиваю, можно ли позвонить.

– Кому?

– Мужу. Он работает в Портленде. Хочу узнать, как дела.

– Но в списке ваших контактов нет мужа.

– Хотите сказать, я вас обманываю?

Фил игнорирует мой выпад.

– Давайте предоставим ему узнавать, как дела. В конце концов, в больнице лежите вы.

Я бросаю на него мрачный взгляд, и он уходит. Раньше мне нравились парни вроде Фила – они помогали справляться со сложными пациентами, брали на себя роль плохого полицейского, если медсестре был нужен перерыв. Но теперь, когда я оказалась по другую сторону, Фил ужасен. Дождусь следующего сотрудника, может, он подойдет мне больше.

Доктор Штейнбридж говорит, что моя голова в порядке, нет ни ушибов, ни отеков.