Все еще я

Все это время, с момента, когда он только появился, нашептывая слова, я как будто выпал из реальности, и сейчас, увидев, как его тонкое тело, словно линии рисунка, грациозно изгибается в процессе бега, я побежал следом за ним.

Для такого хрупкого телосложения, какое было у него, Дэй оказался довольно юрким: ему с легкостью удавалось проскальзывать мимо пешеходов, которые пару раз чуть не стали виноваты в том, что я упустил его из виду. Я то и дело натыкался на прохожих, отпихивал их или они меня, и, наконец, кончиками пальцев мне один раз все же удалось дотянуться до его рубашки, но он с ловкостью кошки увернулся и на одном из перекрестков свернул в сторону Центрального парка.

Если я не поймаю его сейчас, то там точно уже не смогу его найти. От бега я почувствовал вкус крови в горле, и меня затошнило. Ноги постепенно начала сковывать судорога вперемешку с холодом. Я немного приостановился, наблюдая за тем, как он удаляется в сторону парка. Собрав последние силы, я рванул за ним, замечая, что нагоняю его. Наконец, я споткнулся прямо около него и, падая, утащил за собой – мы оба кубарем скатились на замерзший лед пруда.

Я придавил его своим телом, мы оба тяжело дышали, наши сердца бились в одном диком ритме.

Под нами начал трещать лед.

– Откуда ты знал? – задыхаясь, проговорил я ему в самое лицо, не обращая внимания на то, как сквозь образовавшиеся разломы проступала вода.

– Я не знал… Я так чувствую…

– Почему? – крикнул я ему, пытаясь встать на колени. Тонкий лед неумолимо лопался.

– Потому что я…

Его губы что-то проговорили, но я уже ничего не слышал, вода поглотила нас в свои ледяные объятия. Тысячи иголок врезались в мое тело, сковывая дыхание и движения.

Кровавый стон, истерзанное тело в руках надменной пустоты.

Катарсис

Помню, как в детстве мы часто путешествовали с отцом. Он нередко брал меня с собой в командировки по всему свету, ему нравилась моя любознательность, то, с какой радостью я воспринимал все новое в этом мире и как все это не переставало поражать и удивлять меня своей красотой.

Как-то мы поехали с экспедицией, которую проводил один из очень близких друзей отца – ученый по имени Говард Стерн – на озеро Абрахама в восточной части Алберты в Канаде.

Белая пустыня вечных льдов, местность подобна искусственно созданному амфитеатру, потому что ни за что на свете нельзя поверить в то, что природа могла создать сама такое изысканное произведение искусства.

Осторожно выплывающий рельеф скалистых гор, верхушки которых украшает покров из нетающего снега. На фоне белых горных вершин пролегало совершенно фантастическое небо. Таким низким оно мне еще не казалось никогда. Как будто горное озеро – разнообразно синее, кристально-прозрачное, лиловатое – низвергалось над застывшим рельефом гор, а пролетающие облака – словно их искаженное отражение на этой бездонной глади.

Но то, что из себя представляло настоящее озеро у подножия этих гор, было поистине захватывающим зрелищем, ради которого и была организована экспедиция.

В чуть розоватом свете зарождающейся зари, разливающейся по ледяной поверхности озера, словно тонкое желе, взору предстало то, что скрывает это место. В толще льда застывшие пузыри воздуха всевозможных форм, похожие на хрустальные шары, выстраивались в подобие насаженных друг на друга бусин.

В этом прозрачно-холодном воздухе, скованном ледяным панцирем, в самом эпицентре, в толще промерзшей до самого дна воды воздух вонзался и укреплялся тончайшими волосистыми щупальцами – ветками, венами.

Касаясь руками поверхности, изъеденной трещинами, из которых вырывался шипящий звук, точно замерзшее дыхание спящих пузырей, я представлял себе, на что они похожи. Немного отогнув рукав своей куртки, я посмотрел на проступившие под тонкой кожей вены и сравнил их с белыми полосками в толще льда.

– Как что-то настолько безжизненное может напоминать своими формами саму жизнь? – спросил я у отца.

Он ненадолго задумался. Всегда с ярым тщанием подбирая слова, прежде чем заговорить, он присел рядом со мной на корточки и, завороженно глядя на пузыри, проговорил:

– Ибо в неведомом все мы едины, и не только солнце и луна связаны друг с другом, как день и ночь, но и человек с ними, и с каждой живой тварью, и с каждой рыбой в море, и даже с болотной травою, и даже с бурым льдом вечной мерзлоты3.

Седьмое февраля

– Где Юкия? – спросила у пары ребят за стойкой с алкогольными напитками длинноногая девушка на высоких каблуках, в красном латексном платье, подчеркивающем красивые овалы ее грудей. На оголенные плечи спадали каштановые вперемешку с медовыми прядями локоны, броский макияж делал ее и без того красивое лицо поистине неотразимым.

– А… – один из парней оторопел от вида девушки, не зная, что сказать.

– Вроде они с ребятами на втором этаже играют в какую-то игру, – заплетающимся языком ответил парень, стоящий рядом с ним.