Все еще люди

— Прошу минутку вашего внимания, все здесь присутствующие, — Цзин начал спокойно, даже несколько тихо, но его голос все равно пробивался сквозь тихую музыку кафе, — как вы знаете, на территории Китая идет война. Война, в которой гибнут китайцы. Война, которую начали не мы. Вот уже месяц, она бушует на наших землях. Но… — Цзин замолчал, смотря на каждого сидящего, будто оценивая каждого из них.

Посетители мало обращали внимания на него. Некоторые делали вид, что это какой-то сумасшедший. Кто-то даже нагло его игнорировал, продолжая свои личные беседы. А кто-то начал медленно вставать.

— Войны нет! Это лишь конфликт корпораций! — какой-то мужчина громко крикнул в сторону парня.

Цзин позволил себе улыбнуться.

— Верно. Верно. Войны нет. Так, вы себя успокаиваете, пока сидите тут и наедаетесь. Веселитесь и радуетесь жизнью, когда враг уничтожает наших людей недалеко от Янцзяня. В это вы верите, — голос Цзиня стал громким и сильным, пробивающим до дрожи, — но все это ложь! Враг уже среди нас! Ему даже не нужно оружие, чтобы победить вас! Вы все уже проиграли! Именно вы все здесь, враги китайского народа, что гибнет там!

— Да кто ты такой?! — несколько парней резко вскочили на ноги и направились к Цзиню, но остановились, когда увидели направленный на них пистолет.

— Я тот, кто откроет вам глаза. Вы уничтожаете Китай своим бездействием. Вы жируете и вас ничего не волнует. Вам так удобно спихнуть все на корпорации. Отдать им свою ответственность и радоваться жизни, не думая о будущем страны. Вы жалкие отбросы, которые бояться что-то менять. ВАС ВСЕ УСТРАИВАЕТ! — с душераздирающим криком Цзин выстрелил в колонки, из которых звучала музыка. Люди закричали, кто-то пытался спрятаться, заплакали дети, которых пытались успокоить женщины. — Даже сейчас!!! Вы боитесь сделать что-то, против меня одного!!!

Один из парней рванул в сторону Цзиня с яростью и гневом в глазах. Выстрел резко оборвал все его попытки. Ослабевшее тело парня упало на паркет, а из его головы полилась кровь. Остолбеневшие от ужаса посетители стояли неподвижно, пытаясь понять, что происходит. Кто-то кричал, — “Забирайте все, только не убивайте; пожалейте детей…”

— Это все? Это весь ваш китайский дух? Жалкие трусы, что пекутся о собственной жизни, когда на кону цена всего Китая!!! — Цзин ненадолго замолчал, осматривая каждого дрожащего от страха.

В этот момент внутрь кафе ворвался отряд в черной униформе с винтовками. Лица их были закрыты балаклавами, а на шевронах — эмблема, похожая на белого орла, державшего череп перед собой.

— Убить всех! — скомандовал Цзин, — Пейжи!

Началась стрельба. Тела людей падали замертво. Ворвавшиеся солдаты не щадили никого, ни стариков, ни детей. Каждый, кто был в этом кафе, попадали в прицел неизвестных. Выстрелы и крики, только эта “музыка” звучала сейчас в кафе.

Пейжи так же, как и Цзин, резко вскочила со своего места и схватила какую-то девушку с младенцем на руках и грубо поставила ее на колени перед Джиао.

— Вот они — убийцы твоего отца! — дернув за волосы девушку и подняв ее голову, крикнула Пейжи.

Джиао видела слезы на глазах посетительницы, слышала ее умоляющий крик, плач младенца. Почему она сделала это тогда, для нее навсегда останется загадкой. Может, она повелась на слова Цзина или, может, всегда была такой, но Джиао крепко схватила рукоять пистолета и направила на свою жертву. Жертву, во благо Китая, так она себе будет потом говорить. Она запомнит исказившееся лицо от ужаса, обезображенное от мольбы. Животный страх своей жертвы перед своей смертью — которая не сделает ничего, как и не сделала ничего, чтобы родители Джиао выжили.

Выстрел.

— Еще один. Еще и еще. Пока их изуродованные тела не упали без сил…

— Да, я убила их. Убила, потому что так нужно было, — микрофон смартфона уловил тяжелый вздох Джиао сменившееся недолгим молчанием и едва слышимыми звуками улицы за окном квартиры. — Опять себя обманываю. Джиао, перестань врать хотя бы сейчас… я убила их, потому что у меня не было выбора. Не было выбора! — гневный ненавистный крик раздался эхом по комнате. Следующие слова звучали очень тихо, — я сама… запретила себе иной путь. Иного просто нет. На моих руках кровь… Китая…

Смартфон вновь оказался в руках девушки. Джиао медленно двигалась по квартире, иногда останавливаясь, будто запоминая или вспоминая. Ее босые ноги слегка шаркали по полу, улавливаясь микрофоном в гнетущей тишине лишь ее дыхания — слабого, но в тоже время тяжелого.

— У собаки выросли коровьи рога*, — одна едва слышимая фраза, записанная за все путешествие по квартире, пока Джиао не остановилась перед зеркалом, рядом со шкафом. — Цзин сказал мне, что Китай стерпит все, но задал вопрос: “А что стерплю я?”... чего стоит теперь моя жизнь? Многие китайцы отдают свои жизни, сражаясь за нас… а что мы? ЧТО МЫ?! — с криком отчаяния у Джиао “скатились” “сухие” слезы.