Всё еще люди. Рассказы

— Не могу не сказать: мне тоже, — ответила Эмма.

Джоан опять вспомнила Лизу. То, как они сидели рядом, «двое на краю мира»…

Только теперь рядом с ней сидит другая, которую она легко может обнять, не боясь, что та отпрянет, удивленная.

* * *

Запись из дневника:

«15/11/2048

Ненавижу, ненавижу, ненавижу!»

* * *

2056

Народу собралось уже порядком. Несколько тысяч человек, не меньше.

Эмма подошла к Виктори-сквер в три. Было воскресенье. Ясное небо с проседью редких облачков.

Раньше ей не приходилось бывать на подобных мероприятиях. И поначалу она сильно сомневалась, стоит ли идти.

Митинг в защиту прав пользователей сети и против мер правительства по контролю должен был вот-вот начаться. Рядом кто-то разворачивал баннер. Эмма узнала символику — она часто видела ее в Интернете. «Детки Доктороу», названные в честь легендарного писателя. Неподалеку развевались красные знамена социалистов. С другой стороны Эмма заметила флаг, принадлежащий, если она не ошибалась, техноконсерваторам. Да кого тут только не было! На площади собрались представители самых разных, зачастую враждебных друг другу общественных сил.

Эмма не относила себя ни к одной из них. Просто считала, что это достойный повод и что политика министерства действительно вопиюще несправедлива. Под предлогом «предотвращения угрозы биотерроризма» после Евразийской Пандемии правительство продвигало меры, которые ограничивали сетевую свободу пользователей и увеличивали долю легального мониторинга различных сфер жизни. Разумеется, многие имели иное мнение об истинных причинах происходящего. Недовольство политикой жесткой экономии было повсеместным, все больше расползалась неустроенность, и власть попросту боялась радикалов. Чем дальше, тем больше в стране распространялись репрессивные тенденции.

Что может дать этот митинг? Эмме казалось, что надежда есть: власть, увидев демонстрацию недовольства, под давлением снизу может пойти на уступки. Во всяком случае, ей хотелось на это надеяться.

Сетевой самоорганизации, предшествовавшей митингу, с самого начала старались активно мешать. В ход шло все — от сообщений ботов и DDoS-атак до вбросов фейковой информации. Но сколько бы ни говорили о наступлении эпохи «общества дезинформации», где якобы можно заглушить любую правду, тысячам людей все же удалось собраться. Впрочем, такое массовое собрание в Канаде было в последние годы явлением весьма редким, по крайней мере насколько знала Эмма.

Эмма заметила, что по Камби к площади приближались белые с синим машины — дополнительные части полиции. «Не к добру это…» — промелькнула тревожная мысль. Но Эмма быстро прогнала ее: «Да нет, чепуха. Что я за трусиха?..»

Проходящая мимо женщина в бейсболке и зеркальных очках на пол-лица вручила ей листовку с эмблемой профсоюза промышленных координаторов Британской Колумбии. Глаза Эммы сразу выловили из текста набранное крупным шрифтом: «Солидарность работников всех профессий и форм занятости, модов и нон-модов в борьбе за права!» Эмма сложила листовку и засунула в карман. Прошло еще минут десять. Начали выступать с речами.

Внезапно какой-то мужчина неподалеку стал странно дергаться и кричать. Выглядело так, словно он копировал позы и движения людей рядом с собой — всех, кого мог увидеть, одного за другим. Судя по странному оживлению поодаль, что-то (непонятно точно, что именно) происходило в это же время и в других местах. Как потом прочитала Эмма, это, судя по всему, было частью полицейской тактики: спровоцировав внезапные приступы у людей с имплантатами, посеять зерна недоумения, страха, паники. Затем наступило время не столь изощренных методов. Разгон был отработан заранее. Водометы и дубинки гнали разрозненные части толпы, большинство людей просто бежало, некоторые пытались отвечать на полицейское насилие силой.

Эмма неслась невесть куда, плохо что-либо понимая в создавшейся неразберихе. Она видела, как какой-то парень споткнулся и упал, отстав от бегущей кучки людей; вот он поднялся с земли, но рядом уже стоял полицейский со щитом и дубинкой и, когда парень снова собрался бежать, ударил его по спине дубинкой, а потом к этому копу присоединился другой.

Тем временем Эмма поняла, что они движутся прямо к полицейским.

Эмма не сопротивлялась, когда ее сажали в полицейскую машину — не очень большой электрический «форд». После был вечер в отделении рядом с другими, такими же, как и она. Избитого парня она увидела в следующий раз только на фотографии в сети неделей позже. Стэнли Клепацки. Вокруг него развернулась длительная судебная тяжба, как и вокруг прочих серьезно пострадавших в то воскресенье от действий полиции.

* * *

2082, осень

— Все говорят об успехах, он уже давно не лежит в Центре, но он… не знаю. — Голос Эммы звучал тревожно. — С ним все равно что-то не так.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты же видишь… он какой-то странный. То разговаривает как раньше, отлично понимает сложные вещи, то ведет себя как маленький ребенок.

Джоан вздохнула.