Все еще мертв. Фальшивые намерения

В комнате было холодно, и Мэри поспешила удалиться, сославшись на легкость своего наряда. Бридон заверил ее, что без труда найдет обратный путь. Рачительные хозяева застелили мебель газетами и натянули чехлы, поэтому детективу пришлось потрудиться, чтобы обнаружить книжный шкаф и письменный стол – единственные предметы интерьера, которые могли представлять какой-то интерес. Сначала он посмотрел на шкаф, попытавшись составить мысленный портрет человека по тем книгам, какими тот себя окружал. Но такие умозаключения не особенно надежны, особенно если речь идет о молодых людях. Они читают то, что попадет им под руку, под влиянием момента или по воле случая. В их выборе нет системы, а значит, отсутствует полезная информация. Университетские учебники Колина чередовались с детективами, оксфордскими словарями, подарочными альбомами на Рождество, современными романами и даже поэтическими сборниками, словно временами хозяина комнаты охватывала страсть к самообразованию. Не было недостатка и в тех скучных и ничем непривлекательных изданиях, которые заставляют гостя недоуменно хмурить брови: «А это-то ему зачем понадобилось?» Трудно составить представление о молодом человеке по такой, например, библиотечке: «Алгебра» Холла и Найта, «Statuta et decreta, Universitatis Oxoniensis»[3], «Письма Плиния» (избранное), «Месть косолапого», «Арабские ночи» Дюлака, «Улица ангела», «Колеса», «Трое в лодке, не считая собаки», «Как выращивать кроликов», проповеди Уолшэма Хау на тему конфирмации, «Тайны Вселенной». Только одна книга привлекла внимание Бридона, поскольку лежала на столе, и Колин, очевидно, читал ее перед отъездом. Это были стихи Стивенсона. На полях он увидел пометки, сделанные карандашом: строки, которые понравились больше всего или вызвали желание закрепить их в памяти. Сам карандаш лежал между двух страниц, раскрытых на небольшой поэме, написанной в духе «Скитальца Уилли». Она вполне подходила человеку, уезжавшему из родных мест:

И теперь средь вересков ветхою руиной
Он стоит, заброшенный, обомшелый дом.
Позаброшен дом наш, пуст он и покинут
Смелыми и верными, выросшими в нем.

Эти строки словно намекали на упадок, который грозил Дорну при нынешних владельцах. Само поместье вполне могло послужить образцом для другой строки: «Над болотом светит в доме теплый огонек». А в последнем четверостишии звучали воистину трагические нотки:

Сияет солнце так же, как сияло в детстве,
Волшебно ярок сад, приветлив милый дом.
Струится щебет птиц, и дверь открыта настежь…
Вот только не бывать мне больше в доме том.

Были, впрочем, и другие строчки, не отмеченные карандашом, но не менее знаменательные:

Я помню старый дом, что подлинно был домом,
Где много добрых лиц и детской беготни…

Может, что-то в душе Колина откликалось на эти чувства?

Конечно, все это были довольно банальные заметки, однако они давали представление о впечатлениях молодого шотландца, который втайне от всех хранил любовь к болотным пустошам и вересковым чащам.

Хоть перед смертью повидать тот дивный уголок,
Услышать эхо меж холмов, куда так путь далек… –

восклицает напоследок странник. И потом:

Стих для могильного камня готов:
“Здесь он обрел покой.
Охотник, спустился с зеленых холмов,
Моряк, вернулся домой”.

Бридон неторопливо полистал книгу, насвистывая себе под нос, потом посмотрел письма, но не обнаружил ничего примечательного. Одно из них, совершенно пустое и незначительное, он прихватил с собой: на нем был адрес оксфордского друга, который ехал с Колином в машине в день аварии. Вероятно, позднее ему придется связаться с ним. После этого Бридону осталось только вернуть на место чехлы, выключить свет и пуститься в обратный путь в поисках библиотеки.

Глава 10. Без разума и тела

На следующее утро у Бридона опять состоялся разговор с Дональдом Ривером, на сей раз короткий. Старый помещик сообщил, что ему стало лучше. Действительно, он выглядел неплохо, но вид у него был немного обескураженный, словно он боялся, что быстрый отъезд Бридона – свидетельство его неблагоприятного решения по поводу страховки. Однако о деньгах не было сказано ни слова. Землевладелец расспросил, какие действия детектив намерен предпринять в Блэруинни. Когда Бридон стал расхваливать Парвиса как «замечательного доктора», мистер Ривер, как прежде его дочь, начал жаловаться на его редкое упрямство: