Все еще здесь

Она хлопает в ладоши и в восторге кружится по комнате. На ней новый костюм — таких я никогда прежде на ней не видел: узенький черный пиджачок, коротенькая черная юбочка, едва доходящая до середины бедра, серебряная цепочка на шее. А где же бисер? Куда она его дела? И все остальное, коль уж на то пошло. Когда мы познакомились, в ней было сто двадцать фунтов, год назад — сто сорок пять; а теперь сколько? Сотня? Еще меньше? Девчонка, напялившая костюм матроны; так и ждешь родительского возгласа: «А ну-ка сними это с себя!» Но я не хочу, чтобы она что-то с себя снимала. Мне страшно представить, что прячется под этими черными тряпками.

— А ты как думаешь?

— Что ты с собой сделала, черт побери?!

— Это новая я.

— Вижу. А где ты старая?

— С Эрикой-толстухой покончено. Я ее убила. Висячие сиськи и двойной подбородок остались в прошлом. Навсегда.

Закрываю глаза. Снова открываю. Она не исчезла.

— Чего ты моргаешь? Что-то в глаз попало?

«А может, это все сон?» — со слабой надеждой думаю я.

— Ну, скажи же что-нибудь! Что ты об этом думаешь?

Молчу. Ни говорить, ни думать я не в силах.

— Мог бы сказать по крайней мере, что я классно выгляжу. Хотя бы из вежливости. Знаешь, как было больно? Вот где мне пригодились и мужество, и терпение, и прочие военные добродетели, о которых ты частенько вспоминаешь. Что делать — лежа на диване и глядя в потолок, ничего не добьешься. Чтобы быть красивой, приходится страдать. — Она снова пытается улыбнуться, но губы ей не повинуются. От прежней сияющей улыбки ничего не осталось.

— Что ты сделала с лицом?

— Подтяжку в Денвере. Мне эту клинику порекомендовала Бернис Фишер, помнишь ее?

— Нет.

— Бернис из читательского клуба.

Так я и знал, что без книг тут не обойдется! — Доктор Дэвис меня просто спас. Вернул мне мою личность.

— Но это же не ты! Тебя узнать невозможно! Ты никогда в жизни такой не была!

— Знаю. Странно получилось, правда? Он сказал, что я смогу выглядеть на двадцать пять, но на себя двадцатипятилетнюю буду непохожа. А я ответила: «Вот и отлично, мне и в двадцать пять не мешало кое-что подправить».

— И ты… ты позволила ему это сделать? — Боже правый, какой-то чужой человек изуродовал мою жену!

— Он сделал то, о чем я попросила, вот и все.

— А меня спросить тебе и в голову не пришло? С ним ты посоветовалась, а со мной — нет? Зачем ты это сделала?

Она садится на кровать, почти не приминая одеяло, гладит меня по щеке. Вместо пухлых подушечек на пальцах — висячие складки лишней кожи.

— Джо, пожалуйста, постарайся понять. Это решение помогло мне выйти из кризиса. Я сейчас кое-что тебе расскажу… знаешь, такие вещи женщины обычно не рассказывают мужьям. Подругам — может быть, но не мужчине. Но я не вижу другого способа все объяснить. Пару лет назад меня несколько месяцев мучили боли в правой груди…

— Что?!

— Тише. Слушай. Приступы острой боли, внезапные, иногда в самый неподходящий момент. Я сходила к врачу, он ощупал грудь и ничего не нашел. Отправил меня на маммограмму — то же самое. Ничего. Никаких опухолей, я совершенно здорова. Но боль не уходила. А год назад в «Маршалл-Филдс» я покупала лифчик, и, когда расплачивалась, кассирша спросила: «Вы дочке покупаете?» Нет, говорю, это я себе. А она: «Это же не ваш размер». Я говорю: «Я много лет ношу один и тот же размер, тридцать шестой, с чашечками С». Она смотрит на мою грудь и говорит: «Знаете, вы извините, но, по-моему, у вас 40 DD. Может быть, примерите?» Я возвращаюсь в примерочную, меряю и понимаю, что она права, что я уже много лет ношу лифчики, которые мне малы. И еще понимаю, что ни за какие сокровища мира я не соглашусь купить лифчик сорокового размера — даже такой красивый, белый, с кружевами, с бисерной оторочкой по швам, потому что у меня не сороковой размер, а тридцать шестой. Я всегда ношу тридцать шестой, понимаешь? И вот я стою перед зеркалом в магазине и думаю: вот до чего ты дошла. Тебе под пятьдесят, лифчик сорокового размера, и никогда больше ты не будешь стоять на остановке, дожидаясь автобуса в Ванкувер, и никогда не почувствуешь себя так, словно у тебя на ногах крылья. Я возвращаюсь к кассе с первым лифчиком, и девушка говорит: «Что, не подходит?» «Да нет, — говорю я, — подходит. Просто я не хочу носить сороковой размер!» И знаешь, что она мне тогда сказала? «Знаете, от слишком тугих лифчиков бывают боли в груди. Многие женщины воображают, что у них рак, и с ума сходят от страха, а потом выясняется, что про-

сто лифчик им мал». Пришлось мне вернуться и купить тот, что побольше.

— Извини, но я ничего не понимаю. Какое отношение размер бюстгальтера имеет к нашему браку?

— Очень просто. С тех пор я не могла избавиться от этой мысли. Где бы ни была, что бы ни делала. Стираю — и думаю, еду в магазин — и думаю, сижу на работе — и думаю. И все об одном. Как же так? Значит, вот оно и началось? Я становлюсь старухой? Еще несколько лет — и сделаюсь такой же, как моя мама или как твоя? Но я не хочу быть старухой! Это невозможно! Только не я! Я в это поверить не могу!

— Подожди-подожди. Все равно не понимаю. При чем тут размер бюстгальтера?