Все Грани мира

„Да. Все три тома. Почти весь февраль я регулярно устраивала Леопольду толкиеновские чтения,” — в мыслях жены сквозило раскаяние. — „Извини, я не думала, что так получится.”

Я внутренне содрогнулся. Похоже, этот вечер был только началом. Впереди нас ожидало ещё много захватывающих историй о слониках-хоббитах в вольном изложении кота Леопольда...

4

Между тем стремительно сгущались сумерки и на землю опускалась ночь. Поужинав и выпив чаю, Инна попрощалась с нами, легонько чмокнула меня в щеку и пошла спать. Следом за ней нас покинула и Сандра. Леопольд, который уже начал зевать и заговариваться, объявил перерыв до завтра и присоединился к своим подругам, мирно спавшим в траве неподалёку.

Ещё некоторое время в фургоне горел эльм-светильник, очевидно девушки переодевались перед сном, затем свет погас и мы услышали голос Сандры, громко пожелавшей нам спокойной ночи. Восприняв это, как намёк, мужчины прекратили свои разговоры и тоже стали расходиться. Дольше других задержались Штепан и Сиддх, решившие закурить напоследок, а также некурящий Желю, который собрал грязную посуду и тщательно вымыл её в тёплой воде. Наконец оба загорянина и инквизитор удалились в свои палатки, и у костра остался я один — следующие три часа мне предстояло провести в ночном бдении, оберегая сон спутников.

Хотя купол и защищал нас от всевозможных ночных посетителей, мы решили для вящего спокойствия оставлять на посту одного человека, сменяя его через три часа. А поскольку в нашем отряде было девять мужчин, то такие дежурства не должны были сильно обременять нас. Я говорю только о мужчинах, так как подавляющим большинством голосов — восемь против двух при одном воздержавшемся (в этом вопросе Сиддх предпочёл нейтралитет) — мы исключили Инну и Сандру из графика ночных дежурств. Девушки страшно возмущались, особенно негодовала моя жена, но мы оставались непреклонными и не отменили своего дискриминационного решения. На обеденном привале, когда и был рассмотрен и проголосован данный вопрос, Инна пообещала, что ещё припомнит мне это шовинистическое свинство, однако вечером, умирая от усталости, она ни единым словом не упомянула о нашей дневной перебранке. Наверное, всё-таки поняла, что я заботился о её здоровье, а не стремился подчеркнуть своё мужское превосходство.

Я добровольно вызвался нести вахту в первый же день и первым на очереди, чтобы в дальнейшем мои дежурства всегда попадали на первую треть ночи. Для меня это было самое удобное время: я не любил бодрствовать на рассвете, а ещё больше не любил прерывать свой сон на середине. Разумеется, спутники сразу раскусили мою маленькую хитрость, но восприняли это как должное. В конце концов, среди них были такие, кто предпочитал рассветные часы вечерним, они и выбрали себе третью смену; а самые старшие из нас и самые выносливые — Сиддх, Штепан и Борислав — без всяких споров согласились дежурить в середине ночи.

Штепан, который должен был заступить на дежурство сразу после меня, перед самым уходом дал мне понять, что я могу в любой момент разбудить его, как только почувствую, что меня одолевает сон. Я вежливо поблагодарил его за заботу о моём самочувствии, но для себя решил ни в коем случае не поддаваться слабости и честно продержаться положенные мне три часа.

Первый час моего дежурства тянулся с невероятной медлительностью. Сидя у костра, я прислушивался к звукам ночного леса, время от времени обшаривал внимательным взглядом окрестности и не забывал регулярно подбрасывать в огонь дров. От усталости меня клонило ко сну, но не так чтобы очень сильно, и пока мне без труда удавалось преодолевать сонливость.

Самой большой проблемой, с которой я столкнулся, была скука. Маясь от безделья, я принялся изучать строение защитного купола, но уже через четверть часа разобрался во всех наложенных чарах и понял, что при необходимости смогу установить точно такой же. По существу, это был сферический силовой экран, но не сплошной, а как бы сотканный из множества «нитей», наподобие густого сита или марлевой салфетки. Вся тонкость работы заключалась в правильном подборе расстояния между соседними «нитями», чтобы, с одной стороны, обеспечить беспрепятственный доступ воздуха, а с другой — надёжно перекрыть путь даже для самых крохотных паразитов.