Все грехи мира. Книга IV

Вернёмся, впрочем, к сюжетной фабуле. Пока доктор Уилльямс работал в пожарном депо, обследуя трупы, инициативная группа местных жителей под руководством шерифа Дрена Джексона около 5 часов утра вновь собралась возле дома, явившегося местом чудовищного преступления. Братья Нортрап со своими собаками-следопытами предприняли повторную попытку проследить путь отхода таинственного убийцы.

Собаки снова взяли след и уверенно повели группу всадников в направлении на север, повторяя ночной маршрут. Однако на некотором удалении от города вся свора неожиданно приняла влево, к западу, описав букву «Г», при этом заросли, в которых были обнаружены следы перебегавшего реку человека, остались позади группы (т. е. за спинами преследователей). Некоторое время ищейки вели всадников через поля, а затем, описав несколько ломаных отрезков, кавалькада подъехала к ранчо… самого почтенного и уважаемого жителя округа. Ранчо это, которое с полным правом можно именовать поместьем, принадлежало сенатору Фрэнку Фернанду Джонсу, представлявшему округ Монтгомери в парламенте штата.

Собаки подбежали к боковой двери жилого дома и принялись на неё с остервенением бросаться; некоторые же псы из своры, стали подниматься на задние лапы и царапать окна первого этажа здания. В доме, разумеется, поднялся переполох, с ружьями и пистолетами наперевес выскочили мужчины, ночевавшие в доме — конюхи, пастух, сторож, пара наёмных батраков… Шокированы оказались и сами преследователи. Сценка получилась ещё та — две группы возбуждённых мужчин стояли напротив друг друга, сжимая в руках «кольты», «винчестеры» и «ремингтоны» со взведёнными курками и явно не понимали, как выйти из создавшегося положения. Наконец, появился владелец ранчо; после короткого объяснения сенатора с шерифом, кавалькада посрамлённых линчевателей с извинениями покинула землю мистера Джонса.

История с повторной попыткой прохода по следам убийцы не нашла отражения в документах официального расследования. Никто никогда не обвинял в суде сенатора Джонса, его родственников или домашнюю прислугу в том, что те каким-то образом причастны к трагедии в доме семьи Мур. Однако народная молва прочно связала фамилию Джонса с кровавым массовым убийством и фактически похоронила его репутацию и политическую карьеру.

Нельзя не признать того, что для далеко идущего вывода о причастности сенатора к кровавой трагедии в Виллиске, имелись определённые основания и крылись они в истории непростых отношений между убитым Джозией Муром и Фрэнком Джонсом.

Фрэнк Джонс, родившийся в штате Нью-Йорк в 1855 г., появился в Виллиске в двадцатилетнем возрасте и первые семь лет был обычным школьным учителем. Женился он в 1880 г. и через два года оставил школу, чтобы попробовать себя в бизнесе. Первоначально Джонс был бухгалтером в фирме, торговавшей сельхозинвентарём, но в 1890 г. открыл собственную розничную торговлю в городке, а в 1895 г. вошёл в состав учредителей «Фермерского банка» («Farmer’s Bank»). По прошествии 10 лет банк трансформировался в гораздо более крупный «Национальный банк Виллиска» («Villisca National Bank» — название-то какое!). Попутно Фрэнк Джонс распространял свою торговую сеть по всему округу Монтгомери. Растущее богатство спровоцировало появление политических амбиций: в 1903 г. Джонс был избран в Палату представителей парламента штата Айова, а в начале 1912 г. он стал членом Сената.

Джозия Мур хорошо знал как самого сенатора, так и его семью. На протяжении по меньшей мере 6 лет Джозия работал у Джонса приказчиком, вёл бухгалтерскую документацию и управлял магазином в Виллиске, которым владел сенатор. Однако расстались Мур и Джонс очень плохо, хотя причина их конфликта никем так никогда и не была названа.

Формально Джозия захотел открыть собственное дело, но сплетни утверждали, будто он закрутил роман с женой Альберта, сына сенатора. Дона Джонс, в девичестве Бентли, приехала в Виллиску из Халивилла (Hawleyville), городка, который считался захолустьем даже по айовским меркам. Дона преподавала в местной школе и, казалось, была обречена на скучную и убогую жизнь бедной провинциалки, если б только ей не удалось вскружить голову лучшему жениху штата — Альберту Джонсу. Примечательно, что тихая и скромная девушка после бракосочетания пустилась во все тяжкие — молва приписывала ей любовную связь с несколькими мужчинами одновременно, другими словами, Джозия Мур по мнению некоторых особо осведомлённых горожан являлся вовсе не единственным обладателем чужой жены. Как должен был отнестись к такой жизненной коллизии сенатор Джонс, предугадать несложно.

Никто никогда официально не связывал сенатора Ф. Джонса или его сына с трагедией в Виллиске, но то, что охотничьи собаки привели погоню к порогу их дома, бесповоротно разрушило политическую карьеру обоих. Народная молва обвиняла отца и сына в том, что они жестоким убийством Джозии Мура и его близких отплатили за позор собственного семейства. Впрочем, это была всего лишь молва.