Все и сразу!

— Если у тебя есть демоническое зрение, то у меня есть «мое» чутье. — начал я, — Я чувствую, что в тебе помимо притока ослабевшего источника так же горит как пламя и твой собственный источник. И этот источник генерирует ману, а это значит, что ты тоже жрал души демонов. — махнув рукой, мол, это мало интересущий момент.

— Что за «чутье»? — поинтересовался он.

— Держи. — я кинул Иллидану в руки кристалл памяти, — А по поводу чутья, то это слишком долго объяснять.

— Как-нибудь расскажешь… — ухмыльнулся Иллидан глядя на кристалл памяти у него в руке.

— За бокальчиком вина, когда рога тебе подпилим. — ухмыльнулся я.

— Что тебе не нравятся так мои рога? — полу возмущенно спросил Иллидан.

— Да это так, шутки ради. — вздохнул я махнув рукой.

— Ладно. — вздохнул Иллидан, — Начнем…

На этом слове Иллидан дернулся и замер, закрывая веки. Ну, думаю Иллидан весьма искусный маг, поэтому должен был заметить мою маленькую ловушку в кристалле. Сверху было обычное заклинание считывания всей памяти, под ним еще одно, а совершенно в другой стороне, в параллель с ними, работало третье. Что-то мне подсказывало, что Иллидану хватит искусности даже в таких условиях противостоять полному считыванию одного заклинания. Да и второе он должен заметить, но не третье. Пока он будет разбираться, как удержать «не нужные» для меня знания от двух заклинаний, третье заклинание все сделает.

— Я жду… Я умею ждать. — тяжело вздохнул Иллидан бросая мне кристалл памяти.

— До встречи, Иллидан Ярость Бури. — кивнул я поймав круглый кристалл.

***

Из пещеры темницы я выбирался самым обыкновенным телепортом, после чего сделал еще несколько перемещений, а конечной точкой оказались Степи. Мне казалось, что тут я смогу усвоить память Иллидана так, чтобы меня не беспокоили. Главное, окапаться поглубже. Галька снова подрабатывал землекопом, несколько часов, пока мы углублялись под один скальный массив на западе Степей. Особо комфортабельную пещеру я делать не собирался, так, чисто для дела. Расстелив верную шкуру фулборга, я спокойно уселся, приняв привычную позу лотоса, после чего вдохнул воздуха в грудь и, закрывая глаза, подал в кристалл памяти маны.

Заклинания отработали как надо, а Иллидан, все-таки, пытался зажлобить некоторые отрезки своей памяти. Поэтому третье заклинание я прятал очень даже не зря. Воспоминания Иллидана начались весьма колоритно, роды принимала сама Элуна, пользуясь телом жрицы, как аватаром. Это был единственный миг, который я смог просмотреть в нормальном течении времени. Дальше, словно по щелчку пальцев, скорость «воспроизведения» воспоминаний начала ускоряться в геометрической прогрессии. Но тем не менее, всю информацию я воспринимал очень четко. Но, это было больно. Вам когда-нибудь вкручивали в мозг раскаленные прутья? Вряд ли, но эти ощущения, испытываемые мной, были очень похожи на это.

Раскрыв глаза, я первым делом схватился руками за голову. Боль была адская, всю грудь и пол под ногами залило кровью, которая уже давно успела высохнуть и начать источать зловоние. Это моя-то магически насыщенная кровь. Где-то на краю сознания промелькнула мысль, что времени прошла просто уйма. Но даже от такой мимолетной мысли мое сознание испытало новую волну боли. Единственное, до чего я додумался в этот момент, это вырубить самого себя. Правда, создание заклинания Сна оказалось тем еще испытанием. Скрипя зубами, собирая извилины в кучу, я чуть ли не с физическим удовлетворением отпустит заклинание на себя. Лесник уже во всю свою мощь давил природной маной мне на голову. Помогало, но слабо. На этом я и уснул. Пробуждение оказалось лишь немного легче. Хоть голова не болит, поэтому я даже позволил себе улыбнуться.

— Мда… Богато… — заключил я через несколько секунд, по достоинству оценивая воспоминания Иллидана.

Иллидан по праву носил имя Ярость Бури… снаружи непроницаемый и холодный, а внутри всепоглощающая Буря. И так во всем. Кто бы мог подумать, что Иллидан до сих пор поддерживает в себе жизнь лишь ради того, чтобы однажды услышать от Тиранды, что она была не права, что она его любит и хочет быть вместе с ним, с Иллиданом. Он уже давным давно спрятал эти мысли глубоко в своем сознании, заточил в самых темных и далеких закоулках души эту надежду. Надежду, что когда-нибудь она поймет, что ошиблась со своим выбором, оставшись с его братом. Печально это, и грустно. Его даже не подкосило предательство его народа, предательство тех, кто поклялся идти вслед за ним. Потому что он верил, что он доживет до этого знаменательного момента. Даже сейчас, когда он уже вроде бы задушил эту надежду холодной логикой чистого разума, он все равно не в силах ее уничтожить окончательно.