Все игрушки войны

Поднявшись и проверив, что ничего не выронил из своего жалкого заплечного багажа, он зашагал в сторону обнаруженных развалин. По дороге подобрал палку, стал опираться на нее, помогая себе идти не сильно хромая. Подойдя к развалинам, понял, что был здесь не единственным путником, до него тут проходили многие, о чем свидетельствовали следы многочисленных бессмысленных, варварских разрушений. Но ему не надо многого. Он уже знал, что в местах, где должна быть еда и вода, ее не найти. Он посмотрел по сторонам и нашел здание школы, это сооружение мало кого интересовало и относительно неплохо сохранилось. Особенно с сравнении с другими… Здесь ему чудом удалось найти немного того, что еще можно было считать едой. Среди прилепленных к обратной стороны столов и стульев жевательных резинок, брошенных вещей и мусора, он нашел что искал. Забытый кем-то в неприметном ящике сломанного стола, среди покореженной и перевернутой мебели, засохший до каменного состояния хлеб, который мог еще пригодиться. Старательно завернув его в относительно чистую тряпочку он, спрятал его за пазуху, там, где уже была спрятана небольшая походная фляга, но пока прискорбно полупустая.

В химическом кабинете царил полный разгром. Все немногое из уцелевшего в погроме, что еще могло ему пригодиться, было тщательно осмотрено и сложено в подобранную по пути сумку. Можно было еще побродить по окрестностям. Но он решил не задерживаться далее и продолжить путь на север. Клочкастая собака, шерсть которой прежде была длинной и гладкой, до того как ее оставили хозяева, бросилась было под ноги, но вдруг передумала и унеслась прочь. Он лишь сокрушенно покачал головой.

Собак он любил, и даже думал завести домашнего питомца, чтоб прогуливаться с ним вечерами по уютному городскому парку. Это было до событий, заставших оставить Университет и бежать неизвестно куда. Вести себя так глупо и до неприличия иррационально, он не мог по сути, однако получалось что и для него это вполне возможно. Это звучало непривычно и даже смешно, но ситуация говорила сама за себя. Он мог быть диким и сумасшедшим, и даже забывал порой о математике.

Но его пугало одиночество. Ведь в одиночестве он даже не поймет пределы своего безумия.

Ему отчаянно нужно было поесть, и тянуть дальше было неоправданно рискованно. Он берег свой последний запас и понимал, что когда не останется ни крошки, придется как-то на что-то охотиться… Это было отвратительно для его сознания. Разворачивая свой хлеб, он сокрушенно покачал головой и положил его обратно. Его понятия о химии подсказывали, как ничтожно количество этой пищи для полноценной переработки в энергию, но вполне хватит для последней агонии. В не проходящем липком сумраке послышался тихий плач. Кто-то определенно следил за ним, но не подходил.

Вероятно, он потерял сознание, отключился на некоторое время, потому что, открыв глаза, он обнаружил, что уже наступил день. А на его теплой груди свернулся клубочком маленький мокрый котенок. От движения котенок проснулся и открыл круглые от удивления янтарные глаза. В отличие от глаз обезумевших людей, потерявших человеческое достоинство, этот взгляд был осмысленным и внимательным. Стараясь не вспугнуть своего неожиданного друга, бывший учитель математики вытащил свои последний запас и, отвинтив флягу, смочил водой. Котенок от неожиданности моргнул и отважно выгнул спину стараясь показаться большим и страшным. Замерзший, голодный и слабый, но из последних сил он был готов сражаться, чтоб самому не стать пищей.

– Мы Люди, должны понимать друг друга – успокаивающе сказал он котенку. Стараясь не делать лишних движений, протянул еду на открытой ладони. Тот сначала недоверчиво понюхал пальцы и лишь потом стал жадно глотать крошки, иногда задевая шершавым языком израненную ладонь…

Очередной день близился к вечеру, тихо разговаривая с новым другом и ласково прижимая его к груди, он шел бодрым уверенным шагом. Его заполняло привычное чувство ответственности. За спиной покоился лук, на боку объемистая торба. Искусно сделанные стрелы были сложены в длинный короб, и тяжелая шкура прикрывала торс. Заботливо укрытый от непогоды котенок иногда засыпал, иногда тихо «мякал» в ответ, но вел себя вполне разумно, уже не боялся поглаживаний твердой металлической ладони и тихого жужжания био-механизма.

Люди в экстренной ситуации или при ЧП… не как люди бывают вовсе. Во времена тяжелых испытаний, даже у Машины, запрограммированной на работу учителем в Университете – больше шансов остаться Человеком, чему слабого духом Гомо Сапиенса.

История записана со слов Учителя, и его помощника, положивших начало новой Цивилизации на этой планете.