Всё или ничего (СИ)

- Восемь месяцев, - Эдмунд не понимал, к чему клонит капитан. Омега старался не показывать, как боится взгляда бесстрастных глаз.

- Эдмунд, умолкни, - вдруг четко произнес Чезаре, вперив в мужа тяжелый взгляд. Омега невольно вздрогнул.

- Вам предоставлялась возможность говорить, - холодно произнес Аяла. - Сейчас говорить не разрешается.

- Я не спрашивал позволения, - ответил Чезаре, не отводя глаз от омеги. Он пытался глазами ему сказать, что нужно делать. Вернее, чего делать ни в коем случае нельзя.

У Ника оборвалось сердце, когда кузен начал отвечать на вопросы. Омега понял, что собирается делать Эдмунд. Он уже начал врать ради альфы! Этого ни в коем случае нельзя делать! Если бы не Рик, крепко державший мужа за руку, омега бы сорвался.

- Ни один закон не запретит альфе разговаривать с мужем, - произнес Чезаре.

- Вы более не имеете никаких прав, - сказал Аяла. - Замолчите немедленно. Иначе я приму меры.

Чезаре молчал. Он не отрывал глаз от Эдмунда. Омега отвел взгляд. Он не мог смотреть в эти глаза, полные затаенного отчаяния.

- По какой причине вы заключили брак? - спросил капитан.

- Я… возможно, это прозвучит наивно, но я… полюбил этого человека и был счастлив, когда он сделал мне предложение, - ответил Эдмунд. Его голос чуть дрогнул, и омега внутренне одернул сам себя. Нельзя, чтобы сознание поплыло от страха!

Чезаре будто ударили под дых.Эдмунд беззастенчиво врал ради него! Синеглазка не знал, как неубедительно у него это выходит. Аяла чуял правду, как собака - близко зарытую кость. Он не пропускает ничего. Эдмунду не выдержать. Не выстоять. Он стоит на самом краю и сам себя толкает вниз.

- И…

- Я вынудил его, - громко сказал Чезаре, перебив мужа. Зал зашумел, зашевелился. Перед всеми разыгрывалось самое интересное представление за последние лет десять. Аяла сузил глаза. Он терпеть не мог, когда нарушался заведенный порядок. - У Эдмунда не было выхода.

- Замолчите, - властно произнес капитан.

- Я шантажировал его, - продолжил Чезаре. Зал зашумел сильнее, люди начали что-то выкрикивать. Они не понимали, почему этот наглец-подсудимый смеет говорить сейчас. - Сказал, что если не выйдет за меня, то я его уничтожу, а потому…

- Порядок в зале суда, - вдруг произнес король, разом перекрыв весь гомон. - Господин Гримме, еще одно слово, и вам зальют в рот раскаленную смолу.

- Но тогда я уже вряд ли что-то вам расскажу, Ваше Величество. А ведь именно это вам нужно, - не дрогнув, ответил Чезаре.

Король внимательно посмотрел на альфу и не увидел в его взгляде ни тени страха или насмешки. О да, этот человек точно знал, что делает. И он не боялся ни смерти, ни боли. Поразительно. Локхард, пожалуй, впервые видел… подобное.

- Перерыв пятнадцать минут, - громко произнес король.

Зал загомонил. Никто не мог понять, чем вызвано подобное решение. Допрос только начался, все самое интересное еще впереди, а король решил повременить! Зачем?!

У Эдмунда дрожали ноги, когда он выходил из зала. Семья тут же обступила его, всех их проводили в небольшую комнату и оставили одних. Омега упал в кресло и закрыл глаза. Он не хотел никого видеть.

- Что ты творишь?! - заорал Кайл, как только за слугой закрылась дверь. - Ты с ума сошел?!

- Кайл, - предостерегающе начал Мирт, но сын его будто не слышал.

- Ты уже ничем ему не поможешь!

- Ошибаешься, - негромко ответил Эдмунд. - Я не могу бросить его.

- Эдмунд, - начал Ник, и голос странно дрожал от едва сдерживаемых чувств, - послушай меня, - омега подошел к кузену и слегка присел, чтоб их лица оказались на одном уровне. - Все кончено. Я не вижу ни единого выхода. Он обречен.

- Не бывает так, чтоб не было выхода, - тихо ответил Эдмунд. Он встал с кресла и начал ходить по комнате. - Это нечестно судить одного человека, когда другие делают то же самое, но законно.

- К демонам честность, - глухо сказал Людвиг. - Это никого не интересует. Чезаре не просто нарушил множество законов. Он слишком многим помешал. Он дивергент.

- А мир их не прощает, - закончил за него Эдмунд. - Есть выход. Просто мы не можем его найти. Ты сам меня этому учил, Ник.

Николас отчетливо услышал в голосе кузена ужас. Он был растерян, напуган. Но Ник сам не видел выхода, хотя очень старался его найти. Неприязнь к Чезаре отошла на задний план, это стало совершенно неважно. Только одного Ник не мог простить этому пирату. Он втянул кузена в этот кошмар. А когда его казнят… Эдмунд рассыпется на части.

Но… он дорог кузену. А Эдмунд… он во всех видит лучшее, что только есть. Значит, и в Чезаре что-то есть. Наверное.

Это все перестало быть важным. На данный момент он и Эдмунд оба висели на волоске.