Все имена птиц. Хроники неизвестных времен

– Это ты у страниц уголки загибаешь? – строго спросила Петрищенко.

– Ну… вот, смотрите… Раздел «Редкие и исчезающие виды», на букву «вэ». Ага, вот: «Считается, что те, кто уцелел после атаки вендиго, навсегда остаются с „лихорадкой вендиго“ – своеобразным клиническим состоянием наподобие психоза, когда после ночи, проведенной в кошмарах, сопровождающихся сильными болями в ногах, человек раздевается догола и с дикими криками убегает в лес». То есть, Лена Сергеевна, применительно к городу, гарантированный клиент для дурдома. Те, кто уцелел, заметьте!

– Я заметила.

– Зона обитания – область вокруг Великих озер. Леса. А тут лесов совсем нет. Какие тут леса. Вот и тронулся он из-за этого. Помешался.

– Ладно, Вася. Твои рекомендации?

– А черт его знает, – злобно сказал Вася. – «Мокряка» зерном загрузить и в Канаду отправить. Обратно. Пускай валит отсюда. Стадион закрыть на реконструкцию. И дырку в заборе заварить.

– Этого хватит?

– Нет, конечно. По уму, спецов надо. Команду. Иначе не справимся.

– А если Катюшу подключить, как ты думаешь?

– Ну… – с сомнением сказал Вася. – Катюша сильная. Поговорите, Лена Сергеевна, мало ли… Я, это, посплю у ребят пару часов пока что, а? Ну и ночка выдалась. Розалия, ты чего?

Розка просунула голову в кабинет и смотрела на Васю отчаянными глазами.

– Вася, – сказала она вежливым шепотом, – а можно с тобой поговорить?

* * *

– У меня в трудовом договоре записано – последующая антипаразитарная обработка, – сказала Катюша, моргая кукольными ресницами. – Это значит, Елена Сергеевна, голубушка, что разделение труда должно быть. Вася с кораблями работает, с железом, а я – с людьми.

– Начнем с того, Катюша, – Петрищенко глубоко вдохнула и медленно посчитала до трех, – что ты опоздала. На час как минимум. Это уже никуда не годится.

– Так тушенку же выбросили, – подняла бровки Катюша, – с гречей. Я иду, а ее на углу Ленина и Свердлова дают, где кооперация, знаете? Я и на вас взяла баночку.

– Спасибо, Катюша, мне не надо.

– Зря, – спокойно сказала Катюша, – хорошая тушенка, минская. А что опоздала, так у меня ненормированный рабочий день, сами знаете.

– У нас у всех ненормированный рабочий день. И это значит, что мы перерабатываем. Что нас можно среди ночи поднять, если что. А вовсе не на работу опаздывать. Так что, Катюша, подключайся. Серьезное положение же…

– Это вам этот ваш Вася сказал? – Катюша уютно разгладила пуховую кофточку, сняла шерстинку с юбки. – А вы ему и поверили? Это он себе цену набивает…

– Какую цену? Два трупа, Катюша… Тебе мало?

– Это еще доказать надо, что наши покойники, – равнодушно сказала Катюша. – Я бы на вашем месте так этому Лещинскому и сказала – пускай докажет сначала… А то валят все на нас.

– Наши, к сожалению.

– Опять Вася сказал? Вы, Елена Сергеевна, дорогая, уж извините, ничего в этом не понимаете. Вас в мединституте вашем не тому учили. А у нас трудовые нормативы. Вот если сигнал сверху будет, если хотя б Вилен Владимирович скажет: «Катюша, помогай, а то не справляется Елена Сергеевна», тогда отчего ж нет.

– С людьми ты хочешь работать, – сказала Петрищенко, закипая, – так иди в дурку… там Бабкин сидит этот несчастный. Или в морг… работай… Ликвидируй последствия.

– Вот вы, Елена Сергеевна, голубушка, зря кипятитесь так… Спокойней надо. Добрее к людям надо. А то как бы не пожалеть вам…

– Знаю, – сказала Петрищенко, оттягивая пальцем душивший ее воротничок блузы, – знаю, что пожалею.

* * *

– Ну, – устало спросил Вася, – что еще стряслось?

Розка схватила Васю за рукав и потянула на улицу. В комнате сидела Катюша и смотрела своими круглыми голубыми глазами. Говорить при ней не хотелось.

С серого неба сеялся мелкий дождик, пришлось спрятаться под козырек. Невидимое море монотонно шумело за темными коробками складов.

Она закусила губу. Что стряслось? На самом ведь деле ничего… ну, показалось что-то. Вася ведь засмеет…

– Я тебе вчера звонила вечером, – сказала она, – а тебя не было.

– Я был на задании. – Вася понизил голос. – Очень ответственном. Очень важном. Я не имел права об этом говорить, но теперь ты знаешь, Розалия.

– Вася, вот ты всегда… ты же сам сказал, позвонить, если что.

– Ну да, – сказал Вася деловито, – так если что?

– Вот если мне кажется, что кто-то за мной следит, это считается? – спросила она наглым, для куражу, голосом.

– Предположим, – неопределенно ответил Вася. – Кто? Человек в черных очках? Рыжий? Косоглазый?

– Нет, – совсем растерялась Розка. – Просто… ну, у меня такое ощущение, ну, я тебе еще вчера на стадионе говорила, помнишь? Что смотрят в спину… Два вечера уже как. Когда домой иду, как раз мимо стадиона, там такой отрезок пустынный, знаешь?

– Знаю, – сказал Вася и замолчал.

– Ты чего? – спросила Розка на всякий случай.

– Ничего. Слушай, Розалия, ты вот что… Ты иди домой, а? Я отпускаю. И не выходи вечером. Вообще не выходи.

– У меня вечером подготовительные, – сказала Розка.

– Ну пропусти, что ли. Скажи маме, голова болит.

Розка, которая пропустила прошлое занятие на подготовительных именно под этим предлогом, страдальчески нахмурилась.