Все хорошо

Смотрю на Фов и Эшли/Мишель, стоящих на коленях по обеим сторонам от Брианы. Эшли/Мишель держит ее за руку и гладит по голове. Должно быть, видела на картинах, что так полагается обходиться с мучениками. А Фов застыла в позе Прекрасного Принца. И донимает вопросами. Не хочет ли Бриана пойти домой? Нет! Может, к ней медсестру позвать? Нет. Тогда пригласить сюда ее родителей? НЕТ!

Бриана выдирает у Фов руку. Стряхивает с головы пальцы Эшли/Мишель. И объявляет:

– Я же сказала, со мной все нормально.

А сама смотрит на меня уничтожающим взглядом.

Мое сердце трепещет от страха. И вдруг я чувствую, что взмываю над землей – буквально на дюйм-два. А раскинувшаяся на стульях и прерывисто дышащая Бриана прекрасно это видит. Но ничего не говорит. Спокойно, невозмутимо смотрит, как ее преподавательница парит над землей. Все остальные слишком заняты ею и ничего не замечают.

– Я буду играть, – произносит она.

– Миранда, – квохчет Фов, – ты же не можешь выпустить ее на сцену в таком виде. Кто ее дублирует?

– Деннис, – сообщает Эшли/Мишель. И кивает на жмущегося в углу парня, одетого в костюм Первого Вельможи.

Деннис спадает с лица и трясет головой.

– Боже, профессор, не заставляйте меня, пожалуйста.

– Придется Деннису ее подменить, – заявляет Фов.

– Нет! – хрипит Бриана.

– Профессор, так мне играть Короля? – умоляющим взглядом смотрит на меня Деннис.

– Играть буду я, – тихо, но твердо произносит Бриана.

– Видите, она сама хочет, – говорит Деннис.

– Но она не может! – орет Фов.

– Играю я, – повторяет Бриана и неотрывно смотрит на меня. Это явная угроза.

– Профессор Фитч! – За занавес просовывается круглая физиономия Питера. – В зале яблоку негде упасть. Я уже и пожарные выходы стульями заставил. Но теперь они кончились, а народ все валит! Что мне делать? Можно хоть сейчас больше их не пускать?

– Нет, Питер! Найди выход.

Но мальчишка продолжает все так же молча маячить у занавеса. Знаю, о чем он думает. «Выход? Как найти выход, если выхода нет?»

Я снова оборачиваюсь к Бриане. Совсем больная, но такая упорная. «Что ты припасла для меня? Хочешь погубить мой спектакль? Отомстить? Всем показать, что я с тобой сделала?» И как она это устроит? Я мысленно перебираю варианты. Вот Бриана в своей фальшивой бороде разрушает четвертую сцену во время монолога. Указывает на меня дрожащим пальцем. И обвиняет в колдовстве. Или нарочно все портит. Путает реплики. Картинно теряет сознание в лучах софитов. Нарочно падает со сцены и с улыбкой наблюдает, как зрители, ахнув, бросаются к ее ногам. Вспышки камер слепят глаза, но она этому только рада.

– Но как ты сыграешь сцену, где Елене удается чудом исцелить Короля? Тебе придется танцевать, не забыла?

На прогонах она двигалась еле-еле. Чаще всего просто сидела и смотрела, как я снова и снова показываю ей танец, кружусь и скачу вместе с Элли.

– Я буду играть, – качает головой Бриана. – Буду, буду. И черта с два вы мне помешаете! – Глаза ее наполняются слезами.

Черные волны паники все выше. Сердце бешено колотится в груди.

– Профессор Фитч, – шепчет Деннис. – Так мне выходить?

– Миранда, до занавеса пять минут, – ухмыляется Фов.

Я выглядываю в щелку. Питер наворачивает круги в море стульев. Все пожарные выходы забиты. Повсюду кто-нибудь сидит. И только три кресла в первом ряду все еще не заняты. По одну сторону от них расположились декан с супругой. По другую – родители Брианы. Сжимая в руках стаканы с вином, которое разливали в фойе, они смотрят в щель занавеса прямо на меня. У меня начинает сосать под ложечкой.

– Хорошее представление! Мы пришли посмотреть хорошее представление! – гудит толпа.

Питер, заметив меня, одними губами шепчет:

– Профессор Фитч, помогите!

Я плотно задергиваю занавес.

– Какого черта там творится? – охает Фов. – В жизни такого не видела.

– Ну как же, «Все хорошо, что хорошо кончается» – это хит.

Фов смотрит на меня как-то странно, подозрительно.

– А где Грейс? Я ей раз сто звонила, а она так и не сняла трубку. Вчера я даже съездила к ней и в дверь постучала. И ничего.

– Отдыхает. Она отдыхает.

– Отдыхает в вечер премьеры?

– Я сказала ей, что возьму все на себя.

Фов сверлит меня глазами. А я сверлю ее в ответ.

– Вот что, как только спектакль закончится, я съезжу к ней и сама удостоверюсь, – заявляет она. – Думаю, и тебе стоит поехать. А если она нам не откроет, полагаю, нужно позвонить в полицию.

– Совершенно верно, – отзываюсь я, ни одной гребаной секунды не помедлив.

Фов не сводит с меня глаз. Все ждет, когда я сломаюсь, покаюсь, сознаюсь во всем. Но в чем мне каяться? Ей ничего не известно. И все же я не сомневаюсь, что она мечтает о том, чтобы я сдалась и отступила под этим ее голодным взглядом. Тут что-то нечисто, она нутром это чует. Пока только не поняла, что же именно я натворила. Но ей плевать, что бы это ни было, она будет счастлива. Потому что это будет означать, что мне пришел конец. А для нее все только начинается.

– Совершенно верно, так и поступим, – заверяю я Фов. – Пойдем к ней вместе, рука об руку.

Я с улыбкой протягиваю ей руку. Но тут меня кто-то окликает: