Все хотят

Кинематографично медленно подняла глаза. Такому подвержены герои фильмов, когда у них за спиной стоит убийца с окровавленным тесаком. Но нет, не псих и не маньяк сидел в расслабленной позе и всё никак не мог отвлечься на что-нибудь другое, кроме внешности своей спутницы.

– Улыбайся чаще, чем никогда – станешь главной очаровашкой группы.

Её тупое замешательство не сбило с правдоруба спесь. Действительно, словно бы компенсируя многочисленные физические несовершенства, Бог наградил Тасю, что называется, голливудской улыбкой. Двумя ровными рядами от природы белоснежных зубов. Ни пятнышка кариеса, ни скола, ни пломб. На постерах с рекламой стоматологий человеческий оскал, выкрученный в графическом редакторе до перманентной белизны, больше пугает. Эта же девушка не привыкла демонстрировать единственную свою милую черту. С подругами смеялась – они отмечали особенность с восхищением и завистью. Дантисты на профилактическом осмотре с укоризной спрашивали:

«Ну и зачем, здоровая, пришла?»

Остап надеялся – Тася наградит за комплимент этой самой улыбкой. Вместо того загрустила. Не похвасталась жемчужной нитью, по которой ему именно здесь и сейчас страсть как захотелось провести языком. Длинный, как у отца, он много чего умеет, в том числе доставлять ни с чем несравнимое удовольствие.

Остап зацепился за эту мысль, начал грезил наяву. Он учился искусству секса с другими девушками, а теперь, представляя на их месте Тасю, испытал такой прилив энергии, что затвердели сухожилия, и свело мышцы шеи. Тут главное – внезапность. Намертво припечатать губами. Руки выкрутить, чтоб не мешала. Углубиться до самых гланд, сделать больно… К счастью, нижнюю часть разгорячённого тела скрывала столешница. Сосредоточенное лицо же никак не выдавало опасных пошлых затей – только лёгкую досаду.

– Зубы… Я и не заметил сразу… Ну, ничего, – по-доброму ухмыльнулся красавец.

Мурашки пробежали по спине, вернули девушку обратно в реальность. Потому что фраза прозвучала, мягко говоря, неоднозначно. Словно это какой-то изъян, в отличие от остального.

Исходящее от неё напряжение ощутимо давило, подобно вязкому магнитному полю.

– Тася, ну пожалуйста, перестань меня бояться.

Тень мучительной тоски смягчило голос Остапа. Почти мольба, в самой что ни на есть целомудренно-интимной форме. Будто его не грызла чудовищная похоть.

– Неужто ничуть не мил? Я же ничего не сделал!

– Вот именно, – сжалась в плечах, ломано зажестикулировала. – Как-то непонятно это всё. Напрягает.

– Да ты и без меня постоянно в напряге. У тебя всё хорошо?

– Станет, если объяснишь, зачем пристал. Мне…

Тасю бросало в жар. Происходящее походило на абсурдный кошмар. Хотя казалось бы, если со стороны, то мило и романтично. Да только не с теми и не вовремя. Мания преследования холодила конечности, шпиговала ножами грудь. Защитный барьер психики, фундаментальный, самоотверженно прикрывал от смертельной опасности чего-то неведанного, безумного. Точно на краю скального обрыва. Одно дуновение ветра перемен, и контроль утерян. Разорвать лёгкие воплем и разбиться о камни.

– А что, если… – несвойственное Остапу стеснение проявилось поцелуями солнца на его щеках. – Что если просто понравилась?

– Не верю. – В её ауре полыхнул злой алый, колючий и яркий. Парню пришлась по душе хоть какая-то эмоциональная перемена. – В жизни не поверю, не старайся!

– А как же любовь с первого взгляда? И в неё не веришь?

Тася зыркнула, да в ту же секунду гнев её куда-то подевался. Зелёные, чистые глаза – открытая книга, в коей пышет сказочная доброта. Девушка стушевалась. Без шуточных издёвок, осторожно спросила:

– У тебя проблемы со зрением?

Последовавший за этим хмык трактовала верно. Потому, по тактике честного продавца, бесцветно, как всякую прописную истину, донесла:

– Я уродка. Толстая.

И вдруг душе стало особенно приятно. Неестественно комфортно. Тяжёлый камень, что зрел в ней долгие годы, наконец, удобно уместился в покое, без катаний и скачков. Тася замерла, наслаждаясь чудным новым чувством. Не дрогнула, когда Остап раскрыл перед ней ладони.

– Посмотри.

Воспитанная послушно опустила глаза. Уже заметила, когда тот её в коридоре цапнул. Но теперь, можно увидеть – то у обеих его рук. На коже там и здесь червячками пухли белёсые ниточки шрамов. Матово переливались наспех заросшие ямки, как от капель кислоты. Две тонкие ленты цвета свежего мяса обвивали пястья, будто однажды, ещё мальчик, намотал на них раскалённую проволоку. Даже не верится. Как Тасе – одна единственная красота, так безупречному – один единственный недостаток.

Женская ласка взыграла:

– Сожалею.

– Не стоит. Я родился таким.

Не выщипанные брови взметнулись вверх.

– А… а как?

– Видишь? Никто не идеален, – поделился мудростью идеальный парень.

Тася ушла в раздумья. Изо всех сил попыталась представить, что, мало ли, мотив Остапа именно такой. Зуб дала бы – им движет некий пунктик на внешности и только он. Красавицам полезна некрасивая подруга. Может, этому нужна такая девушка? Коли зубы огорчили.