Все, кого мы убили. Книга 2

– Я скажу – и пусть эта мысль покажется вам сумасшествием, мне всё равно. Их иная материальность позволяла передвигаться сквозь камень, но проницать огромную толщу им всё же трудно. Эфирные их субстанции временно могли облекаться твёрдым телом как платьем, но постоянно жить здесь им невозможно, как нам под водой немыслимо отведать жаркого, хотя плавать с тростинкой в зубах, пугая рыб, мы способны.

– Так зачем вы тайному ордену? – процедил я сквозь зубы, подозревая какой-то злой розыгрыш. – Сочинять такие небылицы?

– Если у вас есть золото и алмаз, то нужен ювелир, дабы смастерить из сырого материала корону князя мира.

– Вы приводите в порядок разрозненные находки и мысли. Но при чём здесь язык Адама?

– А как бы вы сами искали этот язык? – вместо ответа вопросил он.

– Исходя их того, что языки не произошли внезапно, а имеют общие корни, попытался бы разными путями проследить один исток.

– Прекрасная мысль! И орден тоже ползает по ветвям сего могучего древа. Не забавно ли: ползти не вверх, к свету, а вниз, к корням, под землю – в преисподнюю, а, Рытин?

– Беда в том, что мы придём к первому письменному источнику, но не первому языку, который имел устное строение.

– Седьмой от Адама Енох уже оставил книгу. Да и сам прародитель срывал с древа познания, на коем, без сомнения, висела и письменность. Ну, да дело не в том. Уже довольно давно мне удалось обнаружить, что есть по меньшей мере один язык, который никакими нитями не соединён с остальными. То есть имеет совершенно отличное происхождение. Ваши знаки из Баальбека – его, чуждой природы.

Я ощутил словно бы укол от быстрой догадки, которая заставила обернуться мыслью в свою сторону. Я попробовал рассуждать, но времени недоставало, потому просто спросил, зная, какой будет ответ:

– Вам удалось прочитать его?

Он молчал, наблюдая за потугами моего разума, отражавшимися в моих глазах.

– Нет.

– Но последующие племена просто обязаны были перенять хотя бы что-то от того языка, и мы узрели бы преемство.

– Я всегда задавал себе вопрос, – вместо ответа сказал он, – какой из народов наследовал то первичное наречие, после того, как Господь смешал языки строителям Вавилонской башни?

Я пристально взирал на его улыбку, не более загадочную чем беспомощную, и чувствовал, что больше он не скажет – из нежелания или по незнанию.

Немало времени прошло в молчании, свечи давно догорели, и мы оставались почти невидимы друг другу, долго беседуя о множестве предметов, пока под утро я не спросил то, что долго готовил.

– Я заметил, Жан-Луи, что вы по-прежнему силитесь не употреблять слов добро и зло.

– Мы учёные, а сущности сии не проверить в бесстрастном опыте, – глядя на меня добрыми глазами, зло отрезал он. – Послушайте же, я когда-то допустил ошибку, не повторяйте же вы её! Я был молод, полон сил и горд. Мой разум тешился загадками мироздания, швыряясь вопросами бытия словно шарами петанка. И вот я забытый всеми, отпетый заживо, заброшенный на край света и скитающийся по задворкам мира в одиночестве и страхе, без семьи и наследников. Хотите того же? Тогда сидите, не вставайте. Я думал, что выиграю свою игру, но свёл к ничьей лишь первую партию из ста, израсходовав на это все жизненные силы. За каждым мрачным поворотом кроется не свет разгадки, а ещё один длинный тёмный коридор. В лучшем случае я сгину в этих песках или упокоюсь под обломками истуканов. В худшем… Раньше или позже они отыщут меня, и как лучшее – убьют. Или будут ставить на мне свои дикие опыты. Или – убьют, а после будут ставить свои дикие опыты! Знаете, чего они хотят, Рытин? Знаете, для чего им язык ангелов и ваши магические квадраты? Знаете, зачем они желают уйти под тот предел времени, когда Адам ещё не вкусил со древа познания?

Он бросался в меня намёками, словно желая показать своё превосходство. Но мог ли сам он связать их воедино, или теперь ждал этого от меня?

– Не знаю. Но скоро узнаю.

– Не тешьтесь. Я тоже не знаю, но хотя бы постиг суть вопросов.

– Я близок помимо вас, Карно. Так что можете молчать. Вы – прочитанная книга, дальше я пойду без вас.

– Поймите, Рытин, смерть для них – это игрушка. Не попадайтесь им, бегите! Вы ведь тоже задаётесь одним страшным вопросом: почему они медленно работают поколениями, уже, возможно, не первую тысячу лет?

– Вскоре мне откроется и этот ответ.

– Тогда примите заранее мои соболезнования, – без тени иронии отозвался он. – И не забудьте, что их всех убили.

– Я не боюсь вашего тайного ордена.

Я повернулся к нему спиной и зашагал прочь, когда вдогонку услышал:

– Их всех убили, Рытин. Всех убили… Тот народ, что знал язык Вавилонской башни.

Рассвет еле брезжил, я почти ощупью спустился к реке, растолкал гребцов и велел им трогаться в обратный путь.

17. Союзники