Все кошки смертны, или Неодолимое желание

И только тут я разглядел, что лицо мне хорошо знакомо. Черные пятна давала растекшаяся от слез тушь, красные ― два глубоких крестообразных разреза на щеках, из которых лилась кровь.

― Они порезали мне лицо! ― простонала Татка. -Стасик, спаси меня! Клянусь, я всегда любила только тебя!

― И твоя любовь согревала меня всю жизнь, ― пробормотал я, судорожно соображая, что делать.

Но тут экран погас, остался только звук.

― Это она только свое получила, за щелкоперство, ― сообщила Валерия Никитична. ― А если через полчаса не привезешь диск, я лично отрежу ей уши и повешу сушиться над твоим подъездом.

Татка завизжала так, что даже у меня чуть не полопались барабанные перепонки. Но визг постепенно стал удаляться и вскоре затих: видимо, бедняжку уволокли в другое помещение.

― Вопросы есть? ― теперь хрустнуло так, будто по ту сторону экрана кому-то ломали кости.

― Куда ехать-то? ― обреченно спросил я.

― Через двадцать минут выходи из подъезда и стой на улице.

После этого пропал и звук.

Двадцать минут, которые по-хорошему следовало потратить на написание завещания, я бездарно убил в попытках дозвониться Прокопчику, каждый раз выслушивая, что «абонент недоступен». Потом я вышел на улицу. Ко мне сразу же подкатил уже знакомый черный «гелендваген». Меня подхватили руки в камуфляжной форме и затащили в салон на заднее сиденье. Никого из сидевших там рассмотреть не удалось, потому что мне сразу накинули на голову мешок, а руки сковали наручниками, причем сзади. Ехали мы недолго, минут пятнадцать. По приезде меня все так же почти на руках вынули из машины, поставили на ноги. Не снимая с головы мешка, довольно чувствительно ткнули в спину, определяя направление. По движению воздуха я почувствовал, как открылась и закрылась дверь: меня затолкали в какое-то помещение. С головы грубо сорвали мешок, и я обнаружил себя в небольшой комнате, все убранство которой состояло из облезлого канцелярского стола и пары-тройки табуреток. Прямо передо мной стояли Дед Хабар и Бабец, а сбоку от себя я обнаружил сюрприз: мешок с меня сорвал мой давний приятель Шкаф Шифоньерыч. Хабар смотрел на меня равнодушным взором, как на ничем не примечательный элемент пейзажа. Бабец удовлетворенно щерилась. Выражения лица фанерного дружка я не видел да и не хотел. Подозревал, что ничего хорошего не обнаружу.

― Обшманай его, ― скомандовала Бабец.

Шкаф подошел ко мне со спины и в мгновение ока профессионально провел обыск, включая швы на куртке и брюках.

― Чист! ― доложил он довольно, делая шаг назад.

― Как чист?! ― взревела Бабец, делая быстрый шаг в мою сторону. ― А диск где?

― Сейчас все объясню... ― начал я, но у хозяйки со Шкафом, как видно, существовали невидимые посторонним условные знаки, потому что договорить мне не удалось. Я получил чудовищную оплеуху слева и кубарем полетел в угол комнаты.

― Еще, ― скомандовала Бабец.

Шкаф легко поднял меня на ноги и влепил теперь справа, снова отправив в нокдаун, на сей раз в противоположный угол ринга.

― Еще!

Шкаф опять поднял меня, но я уже изучил его однообразный прием, нырнул ему под руку и выскочил из-под удара.

― Постой, родной, не маши руками, ― затараторил я. ― Хочешь узнать, что на диске, который с меня требуют? Там...

Удар последовал, откуда я не ждал. Валерия Никитична, вложив в него всю свою массу боевого корабля, так двинула мне в челюсть, что я отлетел теперь уже в третий угол комнаты.

Ай да Бабец, думал я, ворочаясь там со скованными за спиной руками. Настоящая маруха «вора в законе».

― Вышел и закрыл за собой дверь! ― заорала она, и Шкаф вылетел в коридор, как игрушечный фанерный самолетик.

― Вот теперь объясняй, только быстро. ― Валерия Никитична с досадой потирала слегка ободранный об меня кулачок. ― И если еще раз выкинешь такой финт...

Мне кое-как удалось, опираясь спиной на стену, встать.

― Выкину, ― зло пообещал я, решив, что пора наконец и свой характер показать. ― Если дальше драться будете. Я, между прочим, сам вышел, чтоб на переговоры ехать.

― Я тебе дам переговоры, ― пообещала Бабец, но уже тоном ниже. ― Объясняй, чего хотел.

― Диск у меня, вы его получите, он в сейфе под замком, а до утра все закрыто, ― быстро заговорил я. ― Но у меня предложение: не хотите получить еще один, с компроматом на Воробьева-Приветова?

― Что еще за копромат? ― подал наконец голос Дед Хабар. У него на лице даже появилось подобие заинтересованности.

Я перевел дух.

― Нинель украла два диска. Один из вашего подвала, другой из клиники Ядова. На нем зафиксировано, как во время медицинского эксперимента Воробьев-Приветов насилует в гробу молодую девушку и душит ее до смерти. Девушку зовут Марта Панич.

Хабар и Бабец быстро переглянулись.

― Допустим, хотим, ― сказала Валерия Никитична. ― Давай оба.

― Э нет, ― заартачился я. ― Первый, хрен с вами, бесплатно, за журналистку. А второй ― только за бабки. Мне Приветов за него триста штук грина предложил. Дадите больше ― он ваш.

Хабар с Бабцом снова обменялись взглядами. Такое впечатление, что они понимали друг друга без слов.

― И как докажешь? ― поинтересовалась Бабец.