Читаем Все кошки смертны, или Неодолимое желание полностью

Если верить Ядову (а оснований не верить ему у меня становилось все меньше и меньше), Шахова-Навруцкая не знала о том, что она убийца, по двум чисто медицинским причинам. Первая: последние двадцать лет женщина находилась в полусумеречном состоянии, когда сознание сужено до пределов самых примитивных понятий и рефлексов (тут я сразу вспомнил Светку Михееву). А вторая… Вторая причина состояла в том, что Ставриду убила не Ангелина. Нет, убила Ангелина, конечно ― в физическом смысле слова. Но в медицинском, психиатрическом — абсолютно другая личность.

Сказать по-честному, я даже не сразу врубился, о чем это он. По работе в уголовке мне много раз приходилось сталкиваться с тем, что преступник не мог сам вспомнить всех обстоятельств того, что совершил. Да и не только преступник: свидетели тоже частенько все путают, противоречат друг другу в ситуации, казалось бы, предельно ясной, когда события происходили прямо у них на глазах. Амнезия под воздействием шока, сильного волнения, душевного потрясения ― довольно распространенное явление, особенно у личностей с истерическим складом. Врет, как очевидец, говорили у нас в таких случаях.

Реже, но встречаются и такие вещи, как ложные воспоминания, обманы памяти. Я напряг свою собственную и был чрезвычайно доволен собой, когда откуда-то из относящихся ко времени учебы на юрфаке мутноватых глубин всплыло-таки нужное словцо,

которое я небрежненько так тут же профессору продемонстрировал:

― Вы имеете в виду парамнезию?

Но Ядов только иронически хмыкнул в ответ: мол, познания мои в психиатрии хоть и глубоки, но страдают определенной неполнотой.

― Я вас, молодой человек, на будущее могу научить еще одному красивому термину ― конфабуляция. Это склонность к заполнению пробелов в воспоминаниях разными выдумками, в которые пациент совершенно искренне верит. Но этот эффект точно так же не имеет к данному случаю ни малейшего отношения.

― А что имеет? ― решил я больше не умничать.

― Что имеет? ― повторил за мной в задумчивости доктор. ― Если коротко, речь идет о расстройстве не памяти, а сознания.

После этого он замолчал, погрузившись в какие-то собственные мысли. Я выждал немного и, чтобы вернуть его в русло беседы, уточнил:

― Надо понимать, у Ангелины… э… Германовны банальная шизофрения.

― Шизофрения? ― покачал Ядов головой. ― Да еще и банальная…

Я понял, что снова сморозил, но что именно ― не знал. И счел за благо больше не открывать рот. А профессор после паузы заговорил:

― Шизофрения, юноша, это такая помойная яма, куда принято валить все подряд. А между тем, замечу я вам, современная наука даже не знает причин ее возникновения. Одни говорят ― генетика, другие — органика…

Он безнадежно махнул рукой.

― А наверняка никто ни черта не знает. Симптомы кое-как лечим, да и то… Не всегда получается. Кстати, это относится вообще ко всем психическим заболеваниям. Как ни странно, психика ― одна из самых малоизученных частей, если можно так выразиться, нашего организма. Что же касается Гели… Ангелины… Тут если и можно на что-то опираться, так на прецеденты. Подобные эксцессы описаны в медицинской литературе. Они нечасты, а уж случаи выздоровления… Ладно, не хочу об этом.

Я все еще выжидательно молчал. Ядов неприязненно дернул плечами, давая понять, что просто уступает моей настойчивости. Но продолжил:

― Видите ли, за Ангелиной я имел возможность наблюдать не столько как врач, а скорее, как друг семьи. И смею вас уверить, ничто не предвещало того, что в конце концов произошло. По крайней мере внешне. Это потом стало понятно, что она многие годы пребывала в тягостной психологической ситуации. Постоянные измены мужа, его, скажем так, не совсем стандартные отношения с падчерицами… И многое другое. Вполне возможно, спусковым механизмом послужила его интрижка с той самой учительницей. Далеко не первая, насколько я знаю, но… Эта была, как мне потом рассказывали, уж очень откровенная, уж слишком публичная.

Профессор оглядел меня испытующе, словно пытаясь определить, на каком уровне можно со мной разговаривать. Испытания в полной мере я не прошел, потому что услышал:

― Как бы вам попроще объяснить… Тут ключевое понятие — психологическая тягостность. Что-то тяготит личность настолько сильно, что в конце концов у больного появляется некое совершенно новое чувство, назовем его… Ну, например, чувством вынужденности. Когда человек чувствует себя вынужденным ― причем абсолютно неодолимо вынужденным! ― совершить некий поступок. Понимаете?

― А как же! ― кивнул я с готовностью. ― Вот при мне, допустим, хулиган лезет к девушке. И я очень даже неодолимо ощущаю себя вынужденным…

― Нет, все-таки не понимаете! ― с легкой досадой щелкнул пальцами Ядов и на некоторое время о чем-то глубоко задумался. Я предположил, что о неодолимой тупости доставшейся ему аудитории, но в очередной раз сел со своими предположениями в лужу. Потому что, тяжко вздохнув, он продолжил:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Поворот ключа
Поворот ключа

Когда Роуэн Кейн случайно видит объявление о поиске няни, она решает бросить вызов судьбе и попробовать себя на это место. Ведь ее ждут щедрая зарплата, красивое поместье в шотландском высокогорье и на первый взгляд идеальная семья. Но она не представляет, что работа ее мечты очень скоро превратится в настоящий кошмар: одну из ее воспитанниц найдут мертвой, а ее саму будет ждать тюрьма.И теперь ей ничего не остается, как рассказать адвокату всю правду. О камерах, которыми был буквально нашпигован умный дом. О странных событиях, которые менее здравомыслящую девушку, чем Роуэн, заставили бы поверить в присутствие потусторонних сил. И о детях, бесконечно далеких от идеального образа, составленного их родителями…Однако если Роуэн невиновна в смерти ребенка, это означает, что настоящий преступник все еще на свободе

Рут Уэйр

Детективы