Все кошки смертны, или Неодолимое желание

Интересно, как долго я от этих ребят пробегаю?

И вот в этот момент наибольшего отчаяния мне и пришла в голову мысль ― можно сказать, от противного. Бегать не имеет смысла. Потому что как в бородатом анекдоте: длинно ли, коротко ли, все равно отымеют. Так, может, и не пытаться? Все сделать наоборот? В голове суетились мысли, как солдаты на плацу, после перекура услышавшие команду «Стройсь!». Каждая старалась найти свое место в шеренге, пока еще зияющей провалами: одна на губе, другая в самоволке. Но очертания не строя даже, а боевого порядка потихоньку начинали вырисовываться.

Спору нет, это была авантюра. И очень-очень опасная. Но никак не опаснее моего бездействия. Самое время делать ставки, господа! Кто начнет первым: Хабар или Понос?

Не успел я об этом подумать ― помянуть черта, как он оказался тут как тут. Раздался звонок в дверь, и на экране монитора возникло собственное лицо владельца корпорации «Фарус» господина Воробьева-Приветова. На этот раз он смотрел прямо в объектив.

― Только один, ― произнес я в микрофон вместо приветствия. ― Охрана на улице.

Я открыл ему, и с того момента, как он появился на пороге моего офиса, жить, действовать и думать мне следовало только в соответствии с новым планом. Назад пути не было.

Войдя, Валька чинно поздоровался и, подтянув брюки, аккуратно опустился в гостевое кресло. Костюм на нем явно был сшит на заказ где-то по одну из сторон пролива Ла-Манш. А его гладко выбритое лицо так приятно пахло дорогим мужским парфюмом, что называть его старой кличкой было бы сейчас верхом бестактности.

― Привет, Понос, ― сказал я. Но он даже виду не подал, что я откровенно нарушаю требование не называть его этим именем.

Наоборот, мой приятель детства весь лучился радостью и оптимизмом.

― Ну, ты герой, честно скажем! Добыл диски?

Я кивнул.

― Только не «диски», а «диск». Второй не имеет к тебе никакого отношения.

― Неважно, давай сюда! ― Он даже руку вытянул ладонью вверх. ― Сколько мы договорились? Сто тысяч аванс? Плюс еще сто! Деньги у нас в машине.

― Диск у меня тоже не здесь.

― Это ерунда! Сейчас вмиг сгоняем куда скажешь!

Он выжидательно замолчал. Молчал и я, думая над тем, как бы поторжественнее сообщить новости.

― Ну, вот что, Понос, ― сказал я наконец, вспомнив любимую цитату из любимого фильма: ― Диска я тебе не дам.

Вид у Воробьева-Приветова сделался такой, будто это надувная резиновая кукла из секс-шопа сообщила ему, что у нее другие планы на вечер.

― Как это? ― поразился он. ― У нас же с тобой договор! Даже аванс обозначен!

― Вот именно ― обозначен! Боюсь, Валька, мой аванс вместе с договором сгорели в банке «Капитанский». С остальным твой Козырьков опоздал.

― Хорошо, ― согласился он, не задавая лишних вопросов. ― Значит, ты в курсе. Вдвойне молодец! Получай триста тысяч баксов.

― Нет, Понос, ― сказал я. ― Нет. Я ценю свою жизнь дороже. Вот, к примеру, есть у тебя уверенность, что я не сделал с диска копии?

― Есть! Диск записан так, что при попытке копирования самоуничтожается.

― Но я-то теперь знаю, что на нем. А по моим наблюдениям, вы не очень-то бережно обращаетесь со свидетелями.

На минуту мне показалось, что Валька растерялся. Но он нашелся очень скоро:

― Ты не просто свидетель, ты лицензированный сыщик. И можешь оставить, например, заверенные у нотариуса показания, которые станут твоей гарантией. Но главное другое ― мы рассчитываем на твою профессиональную скромность: у тебя что, нет обязанности хранить клиентские тайны ― ну, как у адвокатов, у врачей?

― Обязанность есть, ― кивнул я и вспомнил, что кресло, в котором он сидит, еще не остыло после задницы Мнишина. ― А еще есть Уголовный кодекс, и в нем 364-я статья ― «Недонесение о преступлении».

― Это ты о чем? ― нахмурил брови Понос. Но было видно, насколько ему не по себе.

Вместо ответа я промолчал, глядя ему в лицо.

― Никакое это не преступление, ― промямлил наконец Валька. ― Несчастный случай, если на то пошло!

― Ну, естественно, ― поддакнул я. ― Ты еще скажи: превышение пределов необходимой обороны.

― Хорошо, ― покладисто согласился Понос, доставая из кармана платок и вытирая вспотевшие ладони. ― Допустим, неосторожное убийство. Мы уже советовались с адвокатами. Они говорят, все можно уладить.

― Ах, с адвокатами! ― Градус моей язвительности был составной частью плана. ― И они тебе объяснили, что со своими бабками ты все правосудие в гробу видал! Вернее, имел!

Впервые за время нашего знакомства я увидел, что Валькин кончик носа может дергаться помимо воли своего владельца. Как гальванизированная лягушачья лапа.

С лицом, покрытым сырыми пятнами, Понос откинулся на спинку кресла. Пробормотал:

― А вообще, это был неудачный медицинский опыт… Мы постараемся всемерно загладить ущерб.

И тут, подобно валаамовой ослице, молчавший до сих пор в своем углу Прокопчик заговорил:

― Почему он все время говорит «мы»? У него что, бычий цепень?

― А это еще кто? ― не на шутку испугался Понос, только сейчас заметивший притаившегося в засаде моего помощника.

― Не обращай внимания, ― отмахнулся я. ― Он в курсе всех дел. А за омерту получает отдельные деньги.