Все краски магии (СИ)

— Какие признаки? Ведьму застали во время проведения чёрного обряда? Или портальный прорыв? Нет?

— Нет. Но…

— Если нет — то забудь про это. Нарой что-нибудь посущественнее. Больше горячих подробностей! Найди мне колдунью, найти ядовитых тварей, тогда и приходи. Засохшую лужайку я вставлять в номер не буду. Свободна!

Девушка, чьё лицо за время разговора всё больше и больше краснело, пока не сравнялось с цветом волос, выскочила из кабинета, чуть не налетев на меня и даже этого не заметив. Я увернулась в последний момент, но ничего ей не сказала и постаралась не попасть в поле зрения того громкого мужчины.

Заглянув в следующую комнату, я увидела лердейсу, похожую на директрису школы, в которой когда-то училась: строгий взгляд, элегантная прическа, сдержанный макияж, прямая спина. Женщина оторвала взгляд от бумаг, лежащих на её столе и посмотрела на меня поверх очков-пенсне.

— Добрый день, — сказала я, шагнув внутрь. Удивительным образом шум из коридора тут же затих, хотя дверь по-прежнему оставалась открытой. Я нервно оглянулась на неё, чтобы убедиться, что люди никуда внезапно не исчезли.

— Добрый день! В первый раз у нас? — спросила лердейса.

— Да, — кивнула я.

— На неподготовленного человека это может произвести впечатление. У нас во второй половине дня всегда такой… сумбур. Зато с утра тишина и покой, все журналисты в поле.

— Где?

— Кто где. Бегают по городу, собирают информационные поводы. А вы по какому вопросу?

— Я? Ах да, — опомнилась я. Отвыкшая от такого кипиша в этом тихом городке, я чуть было не забыла, как меня зовут, не то что зачем я сюда пришла. — Знаете, может быть, вы мне подскажите. Я ищу газеты прошлых лет, изданные шестьдесят лет назад. Есть ли у вашей редакции такой архив?

Лердейса сняла очки и с интересом посмотрела на меня.

— А зачем вам, если не секрет?

Я замялась, не зная как лучше ответить. Почему-то заранее я не подумала, что кто-нибудь может задать мне такой вопрос, думала просто скажут, где старые газеты лежат. Раскрывать цель своих поисков — некую женщину, о которой однажды при мне упомянули, всё-таки не хотелось. Но и врать на пустом месте что тоже. Поэтому ответила более-менее честно.

— Видите ли, я ищу своих родственников, вернее, предков. Восстанавливаю семейное древо. Я случайно узнала, что они жили в этом городе шестьдесят с лишним лет назад. Хотелось бы полистать газеты, вдруг в них есть какая-то информация: родился, женился, умер…

Здесь действительно существовала такая традиция: о заключении брака, рождении детей, смерти писались объявления в газетах — это публикация имела юридическое значение.

— Понятно, — ответила дама. — Только мне придётся вас огорчить: нашей газете не исполнилось и тридцати лет, и архив мы ведём только с тех самых пор. В те годы были были другие издания, которые уже закрылись.

— О! Какая жалость!

— Я бы посоветовала вам обратиться в главный архив, они обязаны вести городские хроники, и там вы можете попробовать найти то, что вам нужно.

— Спасибо, — сказала я. Хоть в какой-то момент мне стало грустно от неудачи, но городской архив меня вдохновил. — А где он находится?

— На главной площади Глеронберга.

* * *

Наше время.

Я подняла взгляд и увидела то самое здание городского архива — одного из комплекса административных зданий, окружающих площадь. Посмотрела на круглый циферблат часов на городской ратуше — он показывал уже полдень. Не удивительно, что у меня пересохло в горле, я говорила уже третий час кряду.

— А можно мне попить? — робко спросила я у гроссмейстера Вилурейса. Он дал команду, и через минуту страж принёс кружку с прохладной водой, которую я выпила в три глотка.

Стоять уже становилось тяжело. Хоть я и не была связана по рукам и ногам, но всё равно я устала от неподвижности позы. Вздохнула, покрутила головой, делая маленькую гимнастику, повращала плечами вперёд-назад, и даже подрыгала по очереди ногами, пытаясь снять с них напряжение.

— Устала стоять, — шёпотом объяснила гроссмейстеру, который, прищурившись, наблюдал за моими телодвижениями.

Между тем, публику, собравшуюся вокруг помоста, тоже утомило долгое слушание, но никто не расходился. Наоборот, старались расположиться основательно и с большим комфортом: многие сидели на табуретках или ящиках, невесть откуда взявшихся на площади. Среди людей уже бегали лоточники, продавая пирожки и квас, как во время народных гуляний. Я это увидела, и в животе у меня заурчало. Видимо, слишком громко, потому что гроссмейстер Вилурейс, ещё раз покосившись на меня, сказал что-то стражу. Тот махнул рукой, подзывая к себе торговца и взял у него несколько пирогов, которые передал мне.

— Приговорённых к смертной казни полагается в последний раз накормить, — громогласно объявил гроссмейстер Вилурейс.

Эта страшная фраза ничуть не перебила мне аппетит, напротив, с утробным урчанием я впилась зубами в пирог. Мясной, м-м-м.

— Вы тут не рассказывайте пока без нас, — крикнул кто-то из публики, — домой за жратвой хоть сбегаем.

— Объявляется перерыв — полчаса, — решил гроссмейстер. — Опоздавших ждать не будем.