Все леди делают это

— Интервью у нее брала, еще в те времена, когда она никому не была известна. Тогда мне деньги были нужны до зарезу. Впрочем, как и всегда, со смешком добавила Люся. — А тут как раз началась рекламная кампания по раскрутке никому не известной писательницы. Ее литагента Якова Борисовича Корна я хорошо знаю, работали вместе в журнале «Молот ведьм» — мистика и прочая дребедень, стыдно вспомнить. Зато платили нам хорошо, и это приятно вспомнить. — Неунывающая Люлю расхохоталась. — Как-то раз Яша звонит: «Люся, хочешь заработать триста баксов?» Кто ж не хочет?! Дурных нынче нема. Чего, спрашиваю, надо? А Яшка говорит: «Нужно сделать хорошее интервью с писательницей. Она пока из начинающих, но мы ее активно раскручиваем. Тетка богатая, с жиру бесится, потому стала пописывать романчики. Ну пусть побалуется. Тем более ее муж за все платит. Вопросики я подготовил, ответики тоже, а ты не обращай внимания на ее ахинею, она дама нервная и на редкость стервозная. Если что не по ней — пепельницами и другими тяжелыми предметами кидается. Имей в виду, диктофонов мадам не терпит, так что возьми с собой побольше бумаги и задавай вопросы по списку, а потом мы с тобой все подчистим». Я говорю: «А зачем тогда брать у нее интервью? Давай вопросы и ответы, я изложу все своим языком, и порядок». А Яков: «У тебя глаз острый, ты обязательно подметишь красочные детали. Надо добавить изюминки, а то народ на нее не клюнет. Мы придумали ей имидж, да мадам в него пока никак не вписывается — весьма строптива. Да и черт с ней, дело не в том, какая она, главное — донести до читательских масс ее образ. И вот тут ты что-нибудь подметишь, а уж мы с пиарщиками потом сами доведем все до ума. Может быть, и ты какие-то идеи подскажешь. Вспомни, как мы в „Молоте ведьм“ писали про всякую чертовщину, и сделай уклон в мистику, непонятность. Если что-то придет в голову, телефонируй мне, вместе обсудим и внесем коррективы. Ты задашь вопрос в нужном нам ключе, и мадам тут же ухватится — к этому делу она весьма восприимчива, горазда на красивое вранье и импровизации. Когда я ей что-то советую, эта стерва артачится, но стой г журналисту что-то спросить, ее несет. Вот из этой ахинеи мы потом и выберем то, что подходит к ее имиджу. Потом она и сама в это поверит, и нам с рекламщиками будет легче внушить ей, как соответствовать придуманному образу».

— Люлюха! Ну какой же ты бесценный кадр! — порадовалась Алла. — Как же ты была нам нужна, когда мы с сыщиками строили гипотетические версии про Астралову!

— А что — я уже опоздала со своими воспоминаниями? — засмеялась Люся.

— Нет, нет, все актуально. Повествуй дальше.

— Ну, ударили мы с Яшкой по рукам, но деньги вперед он мне, конечно, не дал. Сказал: «Если подкинешь свежую идейку, добавлю чуток». Ладно, думаю, стервей я за свою жизнь повидала немало, одной больше, одной меньше — какая разница! — а триста баксов карман не трут, да еще и «с чутком». Пришла я к мадам, а в ее квартире чуть заикой не стала — в коридоре темень, только издалека льется слабый свет, везде какая-то дрянь понатыкана, такое ощущение, что тебя из темноты кто-то хватает, а с потолка что-то мокрое свисает… Бр-р! — передернула плечами Люся. — В общем, жуть. Да еще и музыка как в триллере — стра-ашная! Прям мурашки по коже и душа в пятки. Яша потом говорил, что Астралова велела заказать музыкальное сопровождение у известного композитора, чтобы сразу создать у посетителей соответствующий настрой. В общем, бреду я на ощупь по темному коридору, озираюсь, вздрагиваю и размышляю, куда это я, блин, попала-то! И вдруг вместо музыки резкий звук — децибелами по ушам ка-ак даст! Я от неожиданности взвизгнула, метнулась, споткнулась, упала, какую-то кадку уронила, а что-то на меня еще сверху свалилось, колготки порвала, коленку ушибла. Сижу на полу и кручинюсь — убытки уже налицо, а триста баксов «с чутком» еще отработать надо.

Алла захохотала, за ней все остальные, и рассказчица замолчала, ожидая, пока они отсмеются.

— Ну Люлюшка, ну повеселила… — Верная боевая подруга утерла выступившие от смеха слезы.