Все лгут

Мне кажется, это потому, что я снова начал разговаривать в тот самый день, несколько месяцев назад. Но не только поэтому, конечно. Когда мы праздновали Новый год, она кое-что сказала:

– Я сделала то, что было сделать непросто, и мне стало легче, хотя должно было стать еще сложнее.

Потом она сказала:

– Прости, все это звучит слишком запутанно.

А потом:

– Ой, вообще забудь об этом.

Но мне ничего не показалось запутанным. Я все понял.

Мама тормозит у отеля. Стены у него из желтого кирпича, а над большими окнами натянуты полосатые бело-желтые маркизы, которые слегка запылились. Перед входом расстелен красный ковер.

– Ты не хочешь пойти с нами? – спрашиваю я.

Она с улыбкой качает головой, но глаза у нее грустные.

– Мне нужно еще немного времени, дорогой. Но я обязательно с ней увижусь, обещаю.

Я узнаю ее сразу, хотя волосы у нее стали немного серыми, а лицо выглядит теперь более худым и как будто угловатым. Она сидит в кресле и смотрит в окно. На коленях у нее сумочка, расшитая разноцветным бисером.

– Вон она, – говорю я Бьянке, указывая на Ясмин, и сжимаю ее ладонь. – Вон там сидит моя сестра.

– О, какая крутая сумочка, – выдыхает Бьянка.

Мы делаем еще несколько шагов, и тут Ясмин замечает меня. Она вскакивает с места и бежит к нам.

– Винсент! – восклицает она и крепко-крепко меня обнимает.

Я обнимаю ее в ответ.

Мы долго стоим. Как будто хотим друг друга утешить, но утешение нам не нужно. Мы и так уже суперсчастливы.

Закончив обнимать меня, Ясмин здоровается с Бьянкой. Потом Ясмин оборачивается к девушке в кожаной куртке, которая стоит прямо у нее за спиной.

Когда я обращаю внимание на эту девушку, мне становится страшно. Она выглядит ровно так, как выглядела Ясмин перед тем, как исчезнуть. Волосы, глаза, даже одежда – как будто они близнецы, хоть Ясмин, конечно, гораздо старше.

– Познакомься с Самирой, Винсент. Это моя дочь.

Самира протягивает руку, и я ее пожимаю.

– Поздравляю, – говорит Ясмин. – Теперь ты дядя, Винсент.

Я оборачиваюсь к Бьянке.

– Дядя, – повторяю я. – Ты слышишь? Сегодня – мой лучший день!

Мария

57

Я сижу возле окна в кафе напротив и гляжу на отель. Несмотря на то, что они довольно далеко от меня, мне хорошо видно, как Ясмин с Винсентом обнимаются в фойе.

Они долго не отпускают друг друга.

За спиной Ясмин маячит хрупкая девушка с длинными черными волосами. Должно быть, это она – Самира – девочка, которая могла бы стать моей бонусной внучкой, распорядись жизнь иначе.

От этой мысли у меня свербит в груди, и от окна приходится отвернуться. Я разглядываю посетителей кафе. Они сидят за маленькими круглыми столиками, невозмутимо пережевывают выпечку и пьют латте – старые тетки, влюбленная парочка, которая смотрит лишь друг на друга, мамаша с детской коляской, при взгляде на которую у меня возникает мысль о беличьем колесе.

В кармане вибрирует мобильник. Бросив взгляд на экран, я вижу сообщение.

Как все прошло?

Пишу, что все прошло идеально, а я теперь прячусь в кафе. Немного сомневаюсь, но все же добавляю эмодзи сердечка.

Он отвечает мгновенно:

Однажды, и очень скоро, тебе придется с ней встретиться.

Пробежав глазами сообщение, я убираю мобильник обратно в карман. Всему свое время.

Через неделю мне предстоит свидетельствовать против Тома.

Мое собственное преступление – укрывательство преступника – уже много лет неподсудно, вышел срок давности. С нравственной точки зрения моя вина, разумеется, складывается из множества составных частей – несправедливых суждений, лжи и дурных поступков, которые невозможно квалифицировать с точки зрения закона.

В суд я собираюсь идти с гордо поднятой головой. Я расскажу правду, не скрывая и не искажая ничего. Я делаю это не ради себя. Это все ради Самира, ради Паолы Варгас и Николь Боргмарк, которую только недавно выписали из больницы.

Открыв сумочку, я извлекаю оттуда выцветшее фото, которое Винсент прикрепил к себе на стену. Разглядываю лицо улыбающейся во весь рот малышки.

Быть может, я уже видела это фото, не понимая, кто эта девочка?

Вероятно, так и было.

Я переворачиваю фотографию и еще раз перечитываю подпись, сделанную затейливым почерком.

Marcela, Junio 1998[30]

Мои мысли возвращаются к Паоле Варгас, женщине, которой Ясмин, вне всяких сомнений, обязана жизнью. Декабрьским вечером двадцать лет назад она спасла Ясмин от смерти.

Я думаю обо всех ниточках, которые соединяют меня с Паолой. Они протянуты сквозь пространство и время, как паутина, в которой все мы застряли на долгие годы, скованные и неспособные двигаться вперед.

Как много жизней оборвалось или было разрушено, сколько людей пострадало.

Вчера вечером ко мне заходил Казимир. Глаза опухшие, взгляд потерянный.