Все люди — враги

— Какое предложение? Ах, насчет этого? Нет, еще подожду немножко. Я буду откладывать то, что я должен ей платить, и предложу ей еще раз по окончании процесса. Ну, а если она и тогда откажется, я не вижу причин, почему бы мне не оставить эти деньги себе. Она женщина богатая, будет еще богаче и, вероятно, выйдет замуж за какого-нибудь весьма состоятельного молодого человека — «Кроме того, мне деньги нужны для тебя.

— Тони, пожалуйста, не делай ради меня ничего, что казалось бы тебе недостойным, если бы ты жил один. Нам больше не нужно. По-моему, мы и сейчас живем роскошно. Пусть она берет эти деньги.

— Там будет видно. Во всяком случае, я настоятельно предложу их ей. Ну, а теперь забудем все это. Ах, я забыл сказать тебе еще одну вещь.

— Что такое?

Тони слегка замялся, потом сказал:

— Английский закон о разводе — чрезвычайно своеобразная штука и главным образом потому, что он якобы основан на логике. Па английскому закону брак является контрактом. Но, в отличие от всякого другого контракта, он не может быть расторгнут по взаимному соглашению сторон. Фактически, если обе стороны хотят аннулировать контракт и договорятся об этом, закон им этого не разрешит. Это было бы слишком просто, и адвокаты потеряли бы на этом тысячи фунтов гонорара. Поэтому закон считает, что должна быть одна виновная сторона и одна пострадавшая, которой нанесен ущерб другой стороной, бежавшей с супружеского ложа. Тогда пострадавшая сторона возбуждает иск о восстановлении супружеских прав, и суд присуждает виновного к немедленному возвращению на брачное ложе. Тебе STO не кажется ужасной бессмыслицей?

— Да, это что-то странное, — ответила Кэти, — но ты, конечно, шутишь?

— Нет, именно так все и происходит. Ну, тут виновная сторона заявляет» не пойду «, и контракт признается нарушенным, а невинная сторона считается брошенной и начинает вопить как одержимая, чтобы ей дали денег залечить разбитое сердце. Если же виновной стороной является мужчина, — а это так обычно и бывает, потому что, сколь прелюбодеяний ни совершила бы жена, „хороший тон“ требует, чтобы виновным был муж, — то факт прелюбодеяния должен быть доказан. Теперь весьма вероятно, что у виновного супруга действительно имеется кто-то, на ком он хотел бы жениться и с кем он фактически прелюбодействовал. Но ее имя ни в каком случае не должно фигурировать на процессе — это считается в высшей степени „дурным тоном“. Нет, рекомендуется найти какую-нибудь даму, которая согласилась бы за плату провести ночь с виновной стороной в каком-нибудь отеле в Брайтоне, они будут сидеть и пить виски с содовой, толковать о „Дерби“, о какой-нибудь прошлогодней пьесе и о том, какая трудная нынче жизнь. Это и есть улики. Затем суд выносит решение о расторжении брака, но совесть закона так чувствительна в вопросе разлучения тех, кого сам господь бог разъединил, что он дает бывшим супругам еще шесть месяцев, в течение которых они могут вернуться друг к другу, а тем временем некое таинственное лицо, именуемо проктором [195], якобы следит за ними, Если он фактически не следит или следит, но не выследит ничего особенно пикантного, или, может быть, предпочтет держать язык за зубами, решение суда вступает в силу. Если же виновной стороной является жена, то гнусный прелюбодей, ее сообщник, являющийся также соответчиком на суде, должен уплатить мужу убытки за пользование его женой. Но когда виновной стороной является муж, он обязан выплачивать своей бывшей жене пожизненно одну треть своего годового дохода. Таким образом, ни один мужчина Англии не может иметь более трех жен.

— Неужели таков закон? — спросила Кэти с изумлением.

— Можешь сама проверить решение парламента.

Но я вот к чему веду — не кажется ли тебе отвратительной вся эта инсценировка с «дамой в Брайтоне»?

— По-моему, все это отвратительно.

— По-моему, тоже, не будем больше говорить об Этом.

— Но ведь ты как будто хотел что-то сказать?

— Не важно!

— Я догадываюсь, в чем дело. Ты думаешь, что нам не следует прибегать к инсценировке, а открыто признать, что мы живем друг с другом?

— Я этого не говорю, я просто хотел спросить, что бы ты предпочла?

— Ну, так я предпочитаю быть виновной вместе с тобой. Я встану рядом с тобой и признаюсь судье в своей вине, хотя мне даже противно подумать, что эти люди станут вмешиваться в нашу жизнь. Я не стыжусь своей любви к тебе, я горжусь ею.

— О, тебе не придется являться в суд! Но ты разрешаешь мне действовать согласно с этим?

— Да.

— Ну вот, больше мы не будем возвращаться к этому разговору, разве только понадобится твоя подпись. Хочешь сигарету?

— Нет, спасибо. И знаешь что, Тони…

— Да?

— Обещай, что ты не женишься на мне.

— Это почему? Разве мы с тобой не муж и жена?

— По-совести и по правде, да. Но я не хочу этой отвратительной законности. Я считаю это унизительным.

— О Кэти, ты не сердишься на меня за то, что я поднял об этом разговор? Не считаешь, что это было подло с моей стороны?

— Нет, нет, милый. Ты должен был сказать мне об этом. Но все это так противно. Пойдем на воздух — пусть солнце очистит нас от всей этой гадости.