Все люди - враги

- Конечно, я должна была заставить вас подождать, - сказала она, - но я влюбилась в вас сразу, как только увидела.

- Я тоже, только я не понял этого, пока не увидел, как вы чудесно трогаете цветы.

- Вы не считаете меня распутной?

- Я должен был бы тогда и себя считать таким же. У меня нет двух мерок для себя и для вас.

И я еще больше люблю вас за вашу искренность, за то, что с вами не чувствуешь необходимости притворяться.

- Многие мужчины были бы разочарованы такой легкой победой.

- Многие мужчины дураки. Все чудесно так, как оно есть.

- Так мы, значит, влюбленные!

- Да, - сказал он, целуя ее руку, - влюбленные.

- А ведь мы только вчера увидели друг друга, но вы чудесный возлюбленный, Энтони.

Она подняла руки к солнцу:

- Ты пошлешь нам счастье, бог солнца?

По дороге домой Катарина сказала: - ,Надо всегда прятать счастье, Энтони. Пусть никто не знает о нашей любви. Не надо. Это не потому, что я люблю прятаться или не горжусь вашей любовью, но стоит только людям узнать, и они всегда стараются убить счастье.

- Как же мы объясним нашу прогулку вдвоем?

- Я уже подумала об этом. Конечно, это не очень удачное объяснение, но здесь его вполне достаточно, особенно для итальянцев. Я сегодня же скажу, что вы мой кузен, англичанин, и что мы не узнали друг друга сразу, потому что не виделись с детства. Так домните же, моя тетя Гудран - ваша мать.

Как-то днем Катарина и Энтони поднялись на самый высокий пик острова. Здесь не слышно было шума волн. Две парусные рыбачьи лодки, казавшиеся с берега большими белыми мотыльками, севшими на, воду, теперь превратились в светлые точки, и даже видневшийся вдали пароход казался не больше шлюпки. Весь остров расстилался перед ними, как огромная рельефная карта с двумя выделяющимися белыми деревнями и извилистыми узорами тропинок, бегущих вдоль стен. Необъятность морского простора подчеркивали рассеянные там и сям островки и выступавший вдали мыс, очертания которого терялись в тумане. Даже на солнце воздух был прохладный и свежий, и безмолвную тишину нарушали только шумные стаи стрижей. На самой вершине горы стояла разрушенная часовня и стены обвалившейся кельи, а перед ними была выровненная площадка. По-видимому, это был когда-то садик. Тут они уселись, закурили и долго болтали.

- Любопытна жизнь этих отшельников, - сказал Энтони. - Я вчера прочел, что они обосновались здесь с давних пор и на смену одним приходили другие, пока не уничтожили монастыри. Интересно было бы познакомиться с их жизнью. Я говорю не о какомнибудь жизнеописании святых, которое представляет собой просто благочестивый вымысел, а об их скрытой жизни. Почему они стали отшельниками, что они думали? Что их на это толкнуло - просто лень или они бежали в ужасе от мирского зла. Правда ли, что они обретали счастье в уединении?

- Ужасно эгоистичная жизнь, - сказала Кэти, - и нелепая. Что они могли знать о жизни, избегая ее?

- Не знаю. Вероятно, для большинства из них это было тихое бездумное существование. Но более возвышенные умы... Подумайте, сколько монастырей и убежищ находится в таких вот чудесных местах. Не думаю, чтобы это было случайно. Может быть, некоторые из монахов, удалившихся от мира, были на самом деле истинными поклонниками красоты. Подсознательное поклонение богам, - неудачное слово - поклонение, - никогда не умирало и не умрет, пока мир не превратится в механизированную пустыню. И даже тогда останутся море и звезды, солнце и луна, тучи, утренняя и вечерняя заря. Я не против созерцательной жизни.

- Но, дорогой мой, - сказала Кэти мягко, - люди не могут жить, замкнувшись в себе и только для себя. А если они это делают, значит, они отупели и озлобились. Можно жить среди людей и чувствовать красоту мира. А разве в людях нет красоты? У каждого из нас есть своя личная ж"знь и своего рода священная обязанность сделать эту жизнь как можно прекраснее. - Она нагнулась и поцеловала его волосы. - Но у нас есть тоже и общественная жизнь и священные обязанности по отношению к другим людям. По отношению ко всем. Можно много сделать, стараясь помочь людям. А кроме того, есть обязанности и перед государством.

Тони круто повернулся.