Все ловушки Земли

— Нет, — ответил Пакард и мысленно продолжил: «Не верю я тебе, Хёрли. Откуда мне знать, что ты ведешь честную игру? А вдруг Рэндалл нарочно устроил все это, чтобы меня проверить? Если я и вправду открою свой план, не отплатишь ли ты мне пулей в лоб?»

С другой стороны, Хёрли не выдал Рэндаллу Пейджа, не рассказал, кем священник был раньше. А ведь для Рэндалла это была бы весьма ценная информация, учитывая, что Пейдж собирался потребовать ввести в городе военное положение. Узнав о прошлом пастора, Рэндалл получил бы увесистую «дубинку», при помощи которой заставил бы Пейджа либо замолчать, либо убраться из Хэнгменз-Галча. Неизвестно, как дальше поведет себя Хёрли, — в том-то и закавыка.

Собравшиеся у костра их уже ждали. Мужчины с суровыми лицами долго разглядывали Пакарда и Хёрли, не говоря ни слова. Наконец один из них вышел вперед.

— Привет, — сказал он. — Новичок?

Хёрли фыркнул:

— Верно, Пинки. Рэндалл хочет, чтобы мы опробовали его в деле. Пакардом звать. Сын Стива Пакарда.

Пинки расплылся в улыбке:

— Ну, если малец пошел в отца, то все в порядке. — Он подошел к Пакарду и протянул ему руку. — Я Трейнор, но ребята кличут меня Пинки.

Пакард пожал его ладонь.

— Знакомься, — сказал Пинки, — это Папаша Аллен, там — Маркс. Парня у костра зовут Сильвестр. Имечко — не выговоришь, да?

На мгновение левый глаз Сильвестра сверкнул, поймав и отразив пламя костра… и что-то во внешности этого человека показалось Пакарду смутно знакомым. Он порылся в памяти, перебирая события последних дней.

У Сильвестра были впалые щеки и тонкие губы, но этот угловатый подбородок, открытый лоб и зачесанные назад волосы Пакард уже видел — здесь, в Хэнгменз-Галче.

— Привет, Пакард, — сказал Сильвестр, шагнул к нему и протянул пухлую руку, казалось бы не созданную для того, чтобы держать оружие.

Пожимая ее, Пакард вгляделся в левый, уже не блестевший глаз Сильвестра и вдруг вспомнил, где видел его прежде. То же лицо, только с валиками, подложенными за щеки и губы, чтобы выпятить то и другое, исказить черты и сделать физиономию с дурацкими налепленными усиками неузнаваемой.

Тихо, одними губами, Пакард произнес:

— Вижу, ты нашел свой глаз.

Мы не тратим пули зря

Издалека послышался слабый скрип колес и приглушенный топот конских копыт. Скорчившись в зарослях можжевельника, Пакард смотрел на каменистую расщелину, которая глубоко прорезала толщу скал и, извиваясь, уходила вверх.

Снова раздался далекий скрип колес; Пакард напряг слух, весь подобрался, затем снова расслабился. Щурясь на утреннем солнце, он прикинул расстановку сил.

Пинки — на другой стороне, почти напротив Пакарда. Маркс — чуть дальше. Сильвестр и Хёрли засели между ним и Марксом, по обе стороны дороги. Папаша Аллен ждет в небольшом ответвлении каньона, держит лошадей.

Как объяснил Пинки, они вчетвером должны пропустить дилижанс и не высовываться, пока Маркс не преградит фургону путь и не пальнет — сперва в воздух, над головой кучера, а потом и в голову, если дернется.

Сильвестр и Хёрли должны взять на мушку стрелка, сидящего рядом с кучером, Пакард и Пинки — позаботиться о других охранниках, если таковые будут… а они, скорее всего, будут, сказал Пинки, на крыше дилижанса.

Пакард почувствовал, как по лицу под синим шейным платком, служившим ему маской, потекли струйки пота. Он с удивлением понял, что нервничает, хотя нервничать было нельзя. Еще никогда ему не требовалась такая железная уверенность в себе, такая твердая рука и верный глаз, как в предстоящие минуты. Шанс, на который он рассчитывал, выпадет в самом начале, когда Маркс выскочит на дорогу и вскинет револьвер.

Пакард снова прищурился и осторожно выглянул из кустов, стараясь разглядеть остальных. Он знал, где должен находиться каждый, но их присутствия ничто не выдавало: не затрепетал на ветру кончик платка, не мелькнуло цветное пятно в густых зарослях, не шелохнулась ни одна ветка.

Где-то там притаился Хёрли. Хёрли, который влез в дело, застрелив Блейда, когда тот его даже не видел. Пакард знал, что Хёрли наблюдает за ним в ожидании сигнала к действию. Хёрли не дурак, он чует, что Пакард что-то замыслил, и наверняка на не шутку разозлен тем, что сын старого друга и подельника не посвятил его в свой план.

Но ведь это невозможно, убеждал себя Пакард. Четкого плана у него нет, он не продумывал, как станет действовать, просто надеялся воспользоваться моментом. А когда такой момент наступит, уже будет не до планирования — действовать придется наудачу.

Да еще этот Сильвестр — каким он тут боком? Искусственный глаз у него так похож на настоящий, что никто из членов банды этого не заметил. В противном случае ему бы уже дали прозвище, отличающее его от прочих. Стеклянный глаз стал бы неиссякаемым поводом для шуток, насмешек и баек.

Если Сильвестр — настоящий член банды Рэндалла, зачем он ошивался в Хэнгменз-Галче, изменив внешность и вырядившись в клетчатый костюм? И даже если он действительно хотел остаться неузнанным, к чему разыгрывать нелепый спектакль с потерей искусственного глаза? Этим разве что привлечешь к себе лишнее внимание.