Все меняется

Сегодня вечером она решила не говорить об этом Хью – он только расстроится пуще прежнего. А когда наконец собрала поднос с фруктами и сыром, Хью сказал, что его искусала какая-то мошкара – может, лучше им переместиться с остатками ужина в дом?

Он помогал ей как мог, убирая стол после ужина (удивительно, как ловко у него это получалось – с единственной-то рукой!), и вскоре они устроились на кухне в тишине и покое, прерванных его внезапным вопросом, не хочет ли она еще ребенка. И в этот же миг она заметила, что близнецы стоят на нижней ступеньке лестницы цокольного этажа.

– Мы потихоньку спустились, чтобы вас не напугать, – сказал Том, хотя имел в виду совсем другое.

– Вам пора в постель.

– Мы знаем. Просто вряд ли мы сейчас уснем – очень есть хочется. – Генри обаятельно улыбнулся.

– Вы же слопали гигантский ужин.

– Ужин был самый обычный, да еще давным-давно. Не преувеличивай, мама. В общем, мы оба уже проголодались.

– Был только рыбный пирог, а у нас рыба за еду не считается.

– Малина со сливками – это здорово, но фрукты тоже ненастоящая еда.

– А какая же тогда настоящая? – Хью закурил, задавая вопрос совершенно мирным, дружеским тоном.

– Ну, нам бы сейчас хотелось…

– Нам сейчас просто необходимо, – перебил его брат, – что-нибудь вроде яичницы с беконом.

– Или сандвича с вонючим сыром, чтоб было поменьше возни. – Том высмотрел на столе сыр бри.

– Мы можем сами приготовить, мама.

Хью переглянулся с Джемаймой, та пожала плечами:

– Ладно, ваша взяла. Только принесите мне хлеб и доску для хлеба. А то после вас буханка словно истерзана.

Пока готовились сандвичи, Генри объяснял:

– Понимаете, нам на самом деле очень надо, мы же постоянно растем. А когда растешь, нужно много еды.

Все верно. Они уже переросли Джемайму на целую голову.

– Если мы и дальше будем вас так кормить по шесть раз на дню, – подсчитал Хью, – вы дорастете в высоту до девяти футов.

Это их обрадовало.

– И будем выступать в цирке как самые высокие люди в Англии.

– Скорее всего, в мире.

Почти все разговоры велись с ними обоими сразу.

– Ну а теперь забирайте еду к себе наверх, только не разбудите Лору.

– Будить Лору? Мам, ты в своем уме? Нет уж, не хотим мы больше слушать про ее слюнявого мишку. Конечно же, мы не станем ее будить.

– Хорошо, что она ложится раньше нас: успеваем хоть немного пожить, как взрослые люди, а то она вечно все портит.

Небрежные объятия – и они убежали.

– Покой, – объявила она. Хью протянул через стол руку.

– У тебя просто на диво замечательные дети, вот мне и подумалось, что тебе, может, хочется еще.

– А тебе?

– Я хочу того же, чего и ты.

– Да, а если без этого? – Глаза у него были такие добрые, что с трудом удавалось разглядеть в них его настоящего. – Я о чем: может, ты втайне мечтаешь о них или ждешь, чтобы и мне их захотелось? Вспомни, мы же договорились ничего не скрывать друг от друга. Так вот, мне кажется, что именно это ты сейчас и пытаешься сделать. Я хочу знать, что думаешь ты, а не то, чего жду от тебя я, как тебе кажется.

Последовала пауза, показавшаяся Джемайме слишком долгой. Он отдернул руку, потер ею лоб, и она, увидев это, предложила:

– Хью, милый, давай поговорим об этом завтра.

– Нет. Я ничего не скрывал от тебя. Дело в том, что я не знаю. Конечно, если у нас появится еще ребенок, я буду любить его. Но я не уверен, что выдержу еще раз все то, через что ты прошла. Когда ты рожала Лору, я больше всего боялся, что потеряю тебя.

Оба снова умолкли, вспоминая затяжные и мучительные роды, начало которых она восприняла так спокойно. «Милый, близнецов я родила довольно легко, а мы оба знаем, что на этот раз ребенок только один», – говорила она. Ей было известно, что Сибил потеряла близнеца Саймона, и эта утрата оставила неизгладимый след. А потом потянулись долгие часы, и ему пришлось смотреть, как иссякают ее силы и решимость…

Двадцать четыре часа спустя на свет появилась Лора – окровавленная, плачущая и безупречная. Роды стали испытанием для них обоих. Уклад изменился. Хью не видел, как рожала Сибил, но при родах Джемаймы был с ней рядом от начала до конца. И все эти часы его мучили ужасные мысли, что она не выживет или умрет вместе с новорожденным ребенком, оставив своих детей сиротами. Когда младенца выкупали и они наконец остались наедине, он взял ее руку и тихонько покачал в своей ладони. Хоть он и улыбался, в глазах блестели слезы – чувство облегчения оказалось слишком велико.

– Мне кажется, – с трудом выговорил он сейчас, – я доволен тем, что у нас уже есть. Но только если ты считаешь так же. У Лоры хватает двоюродных братьев и сестер. Родные ей не нужны. Вот так.

– Вот так, – повторила она, поднялась из-за стола и начала убирать с него остатки ужина. – Надо бы навести порядок, пока они не заявились вниз снова и не потребовали еще один грандиозный перекус. Ты так мил с ними, Хью. Им почти так же повезло с тобой, как мне… Нет, ты иди наверх, тут дел меньше чем на минуту.

– Что значит это «вот так»?

– Что я с тобой согласна.

– Так я и думал. Просто хотел убедиться.

Саймон, Полли и Джералд