Все могут короли

Он не хотел вкладывать в ее душу любовь к нему. Он хотел лишь избавить ее от воспоминаний о штурме замка ее отца, о гибели ее родных, и том, как он сам впервые предстал перед ней — разгоряченный битвой, с окровавленными руками и лицом. Может быть, забыв все это, Туве посмотрит на него, наконец, как на человека… на мужчину, на своего мужа, в конце концов.

В голове мелькали обрывки воспоминаний — не его, чужих. Эмиль видел прошлое глазами Туве, и зрелище это было, нужно признать, не слишком приятное. Воспоминания быстро сменяли друг друга, путались между собой, и разобраться, какое из них нужно оставить, а какое — «вынуть», было очень трудно, почти невозможно. Не справлюсь, в какой-то момент подумал Эмиль. Не смогу.

Вдруг Туве обмякла под его руками и мягко повалилась со стула вбок. Эмиль едва успел подхватить ее, он сам с трудом держался на ногах. Усадив ее в кресло, он склонился над ней. Она была без сознания, и все попытки привести ее в себя оказались тщетны. Скрутив внутри себя нарастающий ужас, Эмиль кликнул слугу и велел привести в кабинет лекаря.

— Что с ней произошло? — сурово спросил лекарь, осмотрев Туве.

Эмиль хмуро смотрел на него.

— Это имеет значение?

— А вы как думаете, ваше величество? Должен же я понять причины такого странного состояния вашей супруги. Это не обычный обморок, а нечто иное. Нечто более… глубокое.

— То есть, вы не можете вернуть ее в сознание?

— Нет, ваше величество. Если нынешнее состояние ее величества — последствие действия… э-э-э… магии, — тут лекарь со значением посмотрел на Эмиля, — то я посоветовал бы вам обратиться к сведущим в лекарском деле братьям Гесинды. Я ничем помочь не могу, увы. Мудрость Перайны тут бессильна.

Приглашенные гильдийские магики тоже не сумели ничего сделать. Выслушивая их, Эмиль все больше мрачнел. А чем темнее становилось его лицо, тем с большей опаской поглядывали на него магики и придворные. В конце концов, Эмиль велел всем убираться прочь, кроме сиделки, которой надлежало приглядывать и ухаживать за Туве, пока та пребывала без сознания.

Туве не приходила в себя три дня. За это время Эмиль совершенно измучился. Я убил ее, думал он. Убил! Стоило большого труда гнать эти мысли прочь и удерживать себя от того, чтобы дни и ночи неотлучно просиживать у постели Туве. Спать он не мог, и с отчаяния с головой нырнул в гору государственных дел, взялся изучать казначейские и налоговые отчеты, проверять сметы, чем привел эрла Бранара в ужас. Забивая голову бесконечными цифрами, он старался забыть о том, что натворил, и довел себя до того, что начал засыпать на ходу. И в конце концов уснул прямо над очередной сметой, уронив голову на заваленный бумагами стол.

Эрл Бранар не посмел будить его и поспешил удалиться, строго-настрого приказав слугам не тревожить императора, что бы ни случилось. Но через полчаса Эмиля растолкал Альберт, который, в силу своего статуса, имел доступ к императору в любое время дня и ночи. Эмиль, сонный, с покрасневшими глазами, с трудом поднял тяжелую голову от стола и непонимающим взглядом уставился на сияющего адъютанта.

— Ваше величество! — на румяной физиономии Альберта цвела счастливая мальчишеская улыбка. — Ваше величество! Ваша супруга очнулась, и она… она спрашивает, где вы!

До Эмиля доходило долго, а когда дошло…

— Что?.. — хрипло спросил он и вскочил так резко, что умудрился опрокинуть тяжелый резной стул.

Он ворвался в комнату Туве, напугав слуг своим стремительным появлением. Вид у него был расхристанный и дикий, но он не думал о том, как сохранить достоинство. Альберт несся за ним по пятам, сияя, как магический светильник.

Однако, войдя в комнату, Эмиль замедлил шаги, и к постели супруги приблизился уже совсем нерешительно. Склонившись над ней, он испытал глубокое разочарование: глаза Туве были закрыты, дыхание ровно. В душе его колыхнулся гнев: обманщик Альберт! Что это пришло ему в голову?.. Но прежде чем обрушить на дерзкого адъютанта свой гнев, Эмиль наклонился еще ниже и тихо позвал:

— Туве!.. — первый раз за четыре месяца он произнес ее имя.

И случилось чудо: она открыла глаза и посмотрела на него! Эмиль отпрянул, встретившись с ней взглядом, он ожидал наткнуться на знакомую ледяную стену молчаливой ненависти. Но Туве смотрела на него, и глаза у нее были ясные и чистые, как у ребенка — как у девочки, с которой он когда-то танцевал, — и вместо того, чтобы замкнуться в молчании, она проговорила едва слышно:

— Супруг мой!..

Книга вторая. Илис

Часть 3. Наставник

— 1-

Окна в комнате почему-то не закрывались на ночь ставнями, и рассветное солнце беззастенчиво заглянуло внутрь, влепило Илис своей горячей ладошкой прямо в глаза. От подобного и не захочешь — проснешься. Илис и проснулась, замычала возмущенно и села в постели. Все. Уснуть больше не удастся, уж это она знала.