Все мужчины её жизни

Море спит после пьяного шторма в холодной ночи,
И сырая листва опадает в кипящий озон.
И служитель хромой собирает на связку ключи,
Закрывает купальню – окончен купальный сезон.

Заколочен киоск сувениров сырою доской.

Сняты тенты с палаток – просмоленные паруса.
И маяк, как циклоп одноглазый, зажегся тоской.
И ему подвывают в ответ кораблей голоса.

Только двое по пляжу идут, увязая в песке,

Далеко друг от друга, у самой у кромки воды.
Он несет ее мокрый купальник в холодной руке.
И прибой, словно в сговоре с ними, смывает следы.

Море спит после пьяного шторма в холодной ночи.

Море спит после шторма.
Море спит.
Море спит…

Не знаю, как море, а я уже действительно плавно покачивалась в какой-то полуреальности.

Навеянная песней мне виделась влажная прибрежная полоса. Простирающаяся далеко-далеко, к самому свинцовому горизонту. И я иду – вся в каких-то белых лохмотьях, обдуваемых ветром. А рядом Алекс – в том же костюме, который был на нем в аэропорту (наверное, потому что трех других его костюмов я не видела). Мы ложимся на песок. И Алекс сжимает мои плечи своими холодными, как у героя песни, руками…

Неожиданно я почувствовала, что с меня откинули одеяло.

Что это? Реальность? Или это продолжение сна?

Продолжение! Потому что я его слишком хочу!

Вот они – эти руки! И я беру их и пристраиваю у себя на плечах. Эти губы. И эта власть надо мной!

Все было, как и должно было быть. Мне только мешали Кощеевы волосы, щекочущие лицо. Но в целом фантазия удалась. Я бы даже назвала эту близость волнующей.

А то, что Кощей сразу по завершении перебрался от меня на другую кровать, так оно, пожалуй, и к лучшему. Незачем нам остаток ночи прижиматься друг к другу. Тем более если он до сих пор так и не понял, что женщине иногда этого хочется.

Глава 3. Сон в руку?

Не знаю, который был час, когда Кощей разбудил меня:

– Просыпайся! Я позвал свою группу! Сейчас мы тебе устроим настоящее шоу! – И вышел куда-то.

Я потянулась.

Через распахнутое настежь окно в комнату задувало прохладой. В небе светило солнце – последнее теплое в этом году, как отголосок бабьего лета. С улицы доносился монотонный гвалт, на фоне которого вдруг отчетливо прозвучало: «Валя! Купи мне яблок!» Наверное, кто-то высунулся в соседнее окно и крикнул.

Надо же! И на Арбате – те же яблоки! Я думала, в этих старых дворах уже давным-давно не осталось жильцов. Сплошной бизнес и предпринимательство. Казалось, что все эти коммуналки и огромные кастрюли с борщом остались в далеком прошлом.

Впрочем, что же это я? Пора вставать! Лихо соскочив со своего (будем надеяться) одноразового ложа, я первым делом кинулась к мобильному телефону. Мне не терпелось узнать, что там слышно от Алекса. Может, он тоже грезил сегодняшней ночью о ласках красивой девушки, до неприличия похожей на меня?

«Как там Лысый?» – не стала оригинальничать я. И даже подумала, что сохраню эту фразу в шаблонах.

Пока Оксанка не разродилась, я наспех оделась, свернула постель и стала дожидаться возвращения Кащея. Мне нужно было испросить его дозволения сходить в туалет и помыться.

Вскоре он явился. Одет был по-домашнему: в спортивные штаны и черную свободную майку. Кащей вносил какое-то странное приспособление с длинным проводом.

– Я могу занять ванную? – спросила я.

– Пожалуйста! Тебя проводить?

– Сделай одолжение.

Он вытащил из шкафа чистое полотенце и повел меня куда-то через весь коридор.

– Газовой колонкой пользоваться умеешь? – спросил Кощей, когда мы достигли того, что в этом доме считалось ванной.

– Да знаешь, как-то не доводилось…

– Я тебе включу. Только ты потом воду не заворачивай, а то мы на воздух взлетим.

Он открыл кран, покрутился возле угрожающего вида железной бандуры и, напоследок сказав, где лежат его паста и мыло, ушел.

Господи боже мой! Если бы я знала, что люди с колонками так мучаются, я бы уже какой-нибудь специальный фонд организовала, честное слово. С меня сошло семь потов, прежде чем я смогла нормально помыться. То горячо, то холодно, то напора никакого.

Наконец, заметно посвежев, я вышла из ванной.

Только слышу, за моей спиной какой-то гул нарастает. Я обратно заглядываю, а из колонки пар валит так, что она аж вся ходуном ходит!

– А-а-а! Пожар, люди! Гори-им! – завопила я, несясь по коридору с выпученными глазами.

Из дверей высунулось сразу несколько голов:

– Какой пожар? Где? Вы кто?