Все мы люди

 – В своей клетке. Он даже не хочет улетать из нее.

 – Хорошо. Я скоро увижусь с ним. Ты продолжаешь слежку?

 – Я буду наблюдать за ним, – ответил Зейн, – пока ты не закончишь. Ты не увидишь меня, но я буду там.

 – Совершенно верно.

 – Когда ты сделаешь это?

 – Как можно скорее, – сказал Чонси. – Я тебе перезвоню.

Он набрал номер телефона Дортмундера, оставил сообщение для женщины с сухим голосом, которая ответила на звонок.

Прошло почти три часа, прежде чем мужчина перезвонил и его голос был настолько недовольным и угрюмым, что у Чонси закрались подозрения, несмотря на заверения Зейна.

 – С картиной все в порядке?

 – Конечно, – ответил Дортмундер. – Что могло с ней случиться?

 – Тогда принеси ее сюда. У меня есть деньги.

 – Наличными?

Чонси поморщился. Никто более не пользовался наличными деньгами, разве только чтобы купить газету, поэтому Чонси даже в голову не пришла мысль о физической форме денежных средств, передаваемых Дортмундеру. Конечно, он не мог предложить этому человеку чек, а может была такая возможность? И даже если бы была, Дортмундер быстрее всего не согласился бы на это. Навряд ли у него были Diners Club или Master Charge.

 – Чонси?

 – Я думаю, – отозвался Чонси. – Подожди меня, Дортмундер. Я отзвонюсь тебе.

Но когда он через полчаса попытался позвонить ему снова, линия была занята. Причиной был Покьюлей.

 – Я говорю тебе, Дортмундер, она не закончена.

 – А я тебе говорю, Покьюлей, этот проклятый мужчина уже в Нью-Йорке и он хочет свою чертову картину обратно.

 – Но ты не можешь отдать ее недоделанной.

 – Я должен отдать ее и точка.

 – Ты сказал, что у меня есть время до мая.

 – Он теперь здесь и он хочет свою картину.

 – Она не закончена.

И так далее в течение нескольких минут, а в то время Чонси продолжал набирать номер Дортмундера и получал все тот же приводящий в бешенство сигнал о занятой линии, пока Дортмундер, наконец-то, не задал вопрос:

 – Как долго?

 – Что?

 – Сколько еще времени тебе нужно?

 – Для того чтобы закончить ее надлежащим образом… две недели минимум.

 – Сделай ненадлежащим. Давай, Покьюлей, помоги мне в этом.

Наступила небольшая пауза, в течение которой до уха Дортмундера доносился звук того, как Покьюлей сосет нижнюю губу, что помогало ему думать. Наконец, Покьюлей вздохнул – очередной неприятный звук и сухо сказал:

 – Пятница. Не будет идеальной, но…

 – Сегодня вторник.

 – Я знаю, какой сегодня день, Дортмундер.

 – Три дня?

 – Я должен обжечь ее, чтобы придать видимость старины, она должна высохнуть. Или ты хочешь запах свежей краски?

 – Три дня, – настаивал Дортмундер. – А ты не можешь побыстрее?

 – Быстрее? Дортмундер, тыыыы… действит...

 – Хорошо, хорошо. Я поверю тебе на слово, – согласился Дортмундер.

 – Я имею ввиду…

 – Я верю тебе, – прервал Дортмундер.

 – Пятница.

 – Вечером в пятницу.

 – Да ладно…

 – Пятница вечер.

 – В восемь часов.

 – В десять.

 – В восемь тридцать.

 – Дортмундер, это будет во время часа пик. Десять часов.

 – Час пик заканчивается раньше. В девять, – возразил Дортмундер.

 – Подготовлю ее к девяти тридцати.

 – К девяти, – настаивал Дортмундер и бросил трубку, но телефон зазвонил снова.

Это был, конечно, Чонси, который набрал его еще раз, готовый перекусить ресивер пополам, если бы еще раз услышал, что линия занята. Он был настолько сильно удивлен, когда услышал гудок, что сначала даже ничего не ответил на «привет» Дортмундера. Когда снова послышалось «привет» и, несмотря на то, что Чонси узнал голос и понял, что этот тот человек, к которому он пытался дозвониться, то все равно удивленно спросил:

 – Дортмундер?

 – Чонси?

 – Ты был на телефоне?

 – День рождения друга, – ответил Дортмундер. Чонси был приятно удивлен. Группа уголовников отмечает праздник другого вора, как это мило.

 – Это мило, – сказал он.

 – А теперь о деньгах, – произнес Дортмундер. Видимо большую часть своего праздничного настроения он оставил для друга.

 – Да, – Чонси прокашлялся и произнес: – Наличные деньги, оказывается, затруднительно собрать, по крайней мере не вызывая лишних вопросов.

Дортмундер сказал раздраженно:

 – Чонси, после всего произошедшего ты говоришь, что у тебя нет денег?

Чонси был слишком озабочен своими собственными проблемами, чтобы спросить, что означает выражение «после всего».

 – Вовсе нет, – ответил он. – У меня есть деньги, но пока нет наличных.

 – Деньги и наличные – это одно и то же, – возразил Дортмундер, который, видимо, жил в гораздо более простом мире.

 – Ну, не совсем, – сказал ему Чонси. – Дело в том, что мне понадобится некоторое время, чтобы получить наличные деньги. Мне жаль, но я действительно не думал об этой проблеме раньше.

 – То есть, они у тебя будут, когда?

 – Это не обман, Дортмундер. У меня будут деньги.

 – Когда?

 – Боюсь, что не раньше пятницы.

 – Сегодня вторник.

 – Я понимаю это. Я прошу прощения, я работаю над этим, но по факту я не могу взять много наличных денег из одного источника. Мне понадобится несколько рабочих дней, чтобы сделать это. Если я начну сейчас, то к пятнице они у меня будут.

 – Тогда полночь пятницы.

 – Замечательно. Ты помнишь о проходе на моем заднем дворе, который ведет на соседнюю улицу?

 – Конечно.