Все мы - открыватели...

Сибирский север — и Центральная Европа! Обь — и Дунай! Несходство исторических судеб разделенных огромным расстоянием народов — и все-таки несомненное родство языка. Как объясняет этот парадокс современная наука?

Оговоримся сразу: здесь нет полного единства мнений. Возможно, что дальнейшее развитие человеческих знаний внесет поправки в существующие гипотезы и вовсе отвергнет некоторые из них. Эрик Мольнар, автор изданной в Будапеште работы о проблеме происхождения венгерского народа, вообще считает, что даже при использовании всех достижений лингвистики, археологии, антропологии, этнографии и других наук никогда не удастся «вскрыть весь ход венгерской древней истории со всеми ее существенными чертами».

Но многое, несомненно, вскрыто уже с достаточной определенностью. Начнем с области, особенно близкой Арминию Вамбери, — с лингвистики.

Современные лингвисты относят венгерский язык к так называемой угорской группе финно-угорской ветви уральской семьи языков. Из всех существующих языков планеты он наиболее близок к тому, на котором говорят манси и ханты (в прошлом — вогулы и остяки). Схожи и фонетика, и грамматика. Однако в современном венгерском языке много иноязычных слов, в том числе славянского, германского и тюркского происхождения.

Несомненные тюркские элементы в словарном составе венгерского языка, вероятно, и определили направление поисков, предпринятых Вамбери. Если мы обратимся к первому изданию книги о его путешествии, то найдем там утверждение, что венгерский язык принадлежит к алтайскому корню, но остается не выясненным, относится ли он к финской или татарской его ветви.

«Вопрос этот, — пишет Вамбери, — занимающий нас, венгров, как с научной стороны, так и по особому национальному интересу, был главной побудительной причиной моего путешествия на Восток. Я хотел практическим изучением живых языков в точности узнать степень родства между венгерским языком и турецко-татарскими наречиями — родства, которое я уже увидел сквозь слабое стекло теоретического изучения».

Родство действительно оказалось, но весьма и весьма отдаленное. В такой степени родственны многие языки, взаимообогащающие друг друга. На протяжении долгой своей истории венгры не раз сталкивались с тюркоязычными народами, побуждавшими их к перемещениям по белу свету, к отрыву от прародины.

По принятой многими этнографами гипотезе, общей прародиной древних угорских народов, предков венгров, ханты, манси, было, вероятно, Южное Приуралье. Здесь их начали теснить гунны и авары. Видимо, в середине I тысячелетия нашей эры венгры стали переселяться на юг, в причерноморские степи. Именно тогда оборвалась нить, связывающая их с остальными угорскими народами.

Но и южная степь не стала новой родиной венгров. Здесь у них тоже были беспокойные, воинственные соседи — печенеги и дунайские болгары.

…Тот, кому приходилось бывать в Будапеште, несомненно, знает один из самых крупных монументов венгерской столицы. Он стоит на Хёшёк тере — «площади Героев». Это памятник Тысячелетия Венгрии, воздвигнутый в 1896 году.

Перед двумя полукруглыми колоннадами, украшенными статуями, высится монолитный столп. У его подножия — группа всадников. Это легендарный вождь венгерских, или мадьярских, племен Арпад и его сподвижники. Арпад повел свой народ на новые места. Перевалив через Карпаты в 895–896 годах, венгры осели на той территории, которой суждено было стать Венгрией.

Разумеется, и после периода великого переселения народов венгерский язык и культура не развивались совершенно обособленно. Венгры пришли не на пустое место. Там до них обитали славянские и германские племена; позднее в Придунайскую низменность проникали также небольшие группы хазар, печенегов, половцев.

Сформировавшееся венгерское государство в XII веке достигло славы и могущества. А затем — татарское нашествие, тяжелое поражение в решающей битве с турками, развал страны, ненавистные народу Габсбурги…

В те дни, когда Арминий Вамбери, стыдясь дырявых башмаков, впервые предстал перед бароном Этвешем, в венгерском обществе не улеглись вихри, поднятые событиями 1848 года. Выросло национальное самосознание, возник острый интерес к венгерской истории. Возможно, что патриотические чувства повлияли на ход мысли исследователей-лингвистов.

Вспомним: Вамбери упоминал об «особом национальном интересе», толкнувшем его в путь. Ведь даже и много лет спустя после путешествия Вамбери, когда крупнейшая роль финно-угорского элемента в происхождении венгерского народа стала бесспорной, националистически настроенные ученые говорили о некоем воинственном тюркском народе с относительно высокой культурой, поработившем финно-угорский охотничий народ. Видимо, им казалось, что подобная трактовка наиболее отвечает идее «великой Венгрии»: пусть родословная опирается на тюркских завоевателей и покорителей, а робкие, мирные охотники останутся как бы сбоку…