Все мы - открыватели...

Вечер теплый, светит яркая желтая луна. Тишина: ни одной лавины.

Утром они начинают спуск вниз, в лагерь на леднике. Там нетерпеливо ждут известий. Теперь короткий отдых — и на штурм!

Он несомненно будет труднее, чем представлялось сначала. Погиб полный сил альпинист Николаев, на которого возлагали большие надежды. Не все получилось так, как нужно и с подготовкой пути. В высокогорном лагере очень скуден запас продовольствия. Носильщики пока не смогли подняться выше "5900". Мало надежд, что они преодолеют эту высоту в дальнейшем. Значит, альпинистам придется идти с особенно тяжелой нагрузкой. Ведь к вершине надо поднять автоматические метеостанции, которые будут посылать радиосигналы о погоде. А вес станции — два пуда!

В довершение всего они, не успев начать последний штурм, теряют еще одного…

Носильщики, ушедшие вперед, чтобы как можно выше поднять палатки, продукты и облегчить тем самым подъем главной штурмующей группы, вернулись обратно с больным на руках. Джамбай Ирале, скромный, застенчивый паренек, совсем плох: у него тяжелое воспаление легких.

Тщетно врач экспедиции пытался спасти больного: через день у ледникового лагеря появилась свежая могила…

* * *

В дни, пока шла упорная, тяжелейшая работа, пока подготавливалось все то, что должно было принести победу при последнем напряжении духовных и физических сил, уже определилось в сущности, кто способен на наибольшее.

Евгений Абалаков был человеком, как будто специально созданным для покорения гор.

Иногда делят восходителей по особенностям их стиля на высотников, хорошо действующих там, где других валит с ног горная болезнь, и на альпинистов, специальность которых — преодоление самых сложных препятствий. Различают еще спальников, особенно уверенно форсирующих, скалы, и ледовиков, для которых ледопады легко преодолимое препятствие.

Евгений Абалаков был тем феноменальным альпинистом, который как бы соединял в себе все эти условные категории.

Отменное физическое здоровье сочеталось у него с душевным. Ровный, спокойный характер, дружелюбие и готовность помочь товарищу располагали к нему людей.

Он никогда не рисовался. Читать его дневники — наслаждение. Они просты, безыскусственны, честны. Только очень здоровый, очень сильный человек мог в тяжелейший день 29 августа записать: "Настроение у меня чудесное — ору песни".

"Орать песни" — выражение, сразу выдающее коренного сибиряка. Оно распространено от Урала до Забайкалья.

Очерк самого Евгения Абалакова о его пути к горным вершинам начинается фразой: "Я вырос в сибирском городе Красноярске". К этому очерку приложен автопортрет: лобастый мальчишка с упрямо сжатыми губами.

Этого мальчишку я знал. Мы жили на одной улице и учились в одной школе.

Мне кажется теперь — я готов даже утверждать это, — что уже тогда, в школьные годы, братья Абалаковы как бы готовились стать тем, чем стали.

Женя и его брат Виталий жили за три дома от моего. А школа наша — ее называли почему-то "губсоюзовской" или "кооперативной" — находилась далеко, возле базарной площади.

Коренастые, плотно сбитые братья всегда ходили вместе, быстрым, ровным шагом, в лютые морозы не спускали уши у шапок и носили не теплые валенки, как все мы, а башмаки. Оба были круглолицыми, и не помню уж кого прозвали Луной — Женю или Виталия.

У школы была железная пожарная лестница на крышу — место состязаний во время большой перемены. Мы подтягивались по ней на руках, кто сколько мог, перехватывая холодные, тонкие перекладины. Иным удавалось добраться до середины лестницы. Абалаковы поднимались на руках под крышу второго этажа.

Оба будущих знаменитых альпиниста были знаменитыми "столбистами". Так у нас называли тех, кто бесстрашно лазил по отвесным гранитным скалам Столбов, грозно поднимавшихся среди тайги неподалеку от Красноярска. А на каникулы братья Абалаковы уходили в Саяны, стреляли зверя и птицу, рубили плоты для сплава по горным речкам — и вся школа завидовала им…

Так разве же не эта жизнь смолоду среди сибирской природы, жизнь, закаливающая тело и волю, подготовила парней из нашего города к штурму вершин?

На Кавказе братья Виталий и Евгений Абалаковы впервые появились среди признанных, бывалых альпинистов в 1931 году. И в этом же году о новичках заговорили, как о покорителях трудной вершины Дыхтау.

Чудес не бывает, в альпинизме — тем более. Просто красноярские Столбы, эта школа сибиряков-скалолазов, пополнила ряды горновосходителей лучшими своими питомцами.

Евгений Абалаков говорил землякам-красноярцам:

— Ребята, на Столбах — наша школа. Здесь у нас всему начало.

Заслуженный мастер спорта СССР Виталий Абалаков на своей книге "Основы альпинизма", подаренной им красноярским друзьям-скалолазам, написал: "Столбы — место игр у родного гнезда. Но когда вырастают цепкие когти и крепкие крылья — пора в дальние полеты во славу родного края!"

В 1932 году братья Абалаковы прошли по гребню через вершины и седловины знаменитой Безингийской стены, траверс которой до той поры удавался лишь наиболее опытным иностранным альпинистам.