Все мы родом из родительского дома. Записки психоаналитика

Нельзя, однако, ждать, что ребенок, не достигший статуса всеединства, получит удовольствие от кусочков и частей. Его это испугает и ввергнет в хаос. Что же делать? В подобных случаях отложите арифметику и постарайтесь организовать подходящее и безопасное пространство, которое (хоть и с опозданием) позволит неразвитому ребенку достичь личностной интеграции. Вдруг такой ребенок любит мышей? Тогда можно считать с ним мышей. Собирая мышей в единое целое, он постигнет суть целостности, которой не достигла его самость. Еще мышь может умереть. Это очень важно: смерть как нарушение целостности. Говоря иначе, целостность личностной интеграции подразумевает возможность и определенность смерти; приняв этот факт, испытываешь облегчение, то есть освобождение от страха перед дезинтеграцией или привидениями, – речь идет о высвобождении духа после смерти соматической части психосоматического партнерства. Здоровые дети легче относятся к смерти, чем взрослые.

Думаю, будет полезно затронуть еще один аспект развития – взаимодействие личностных процессов и окружающей действительности. Это своего рода баланс между природными задатками и воспитанием. Размышляя над данным вопросом, многие склонны делать выбор в пользу одного или другого, но в этом нет необходимости.

Новорожденный ребенок наследует возможности роста и развития, включая качественные аспекты развития. Можно с уверенностью сказать, что в год он будет говорить три слова, в 16 месяцев пойдет, а в два года начнет разговаривать. Это вехи развития (Гринакр), и очень удобно, когда ребенок достигает каждого уровня в положенное время.

Формулировать это просто, но мы упускаем такой важный факт, как зависимость. Сначала зависимость от окружающей действительности – почти абсолютная истина, затем она становится относительной, после чего наблюдается общее стремление к независимости. Со стороны окружающих условий мы имеем надежность и постоянство.

Изучая адаптацию матери к потребностям ребенка, можно сделать вывод, что вначале мать точно знает, что нужно ее ребенку, идентифицируясь с ним. В дальнейшем она снижает адаптацию и вскоре начинает прилагать усилия, чтобы ослабить степень озабоченности потребностями ребенка. Лишенный первоначальных внешних условий, ребенок может в дальнейшем отставать в развитии. Эта же теория применима и к школьникам.

Возвращаемся к концепции всеединства. Самое первое единство для ребенка – союз с матерью. Если все идет хорошо, он начинает воспринимать мать и другие объекты с не-Я-позиции. («Я» может вмещать некоторые элементы «не-Я» и т. д.). Начальная стадия «не-Я» появляется у ребенка только при наличии правильного поведения достаточно хорошей матери – ее адаптации и деадаптации. В этом отношении мать – первое заблуждение, с которым ребенку предстоит справиться; возникает необходимость укрепить неустойчивое Я-состояние, то есть поместить внутрь себя оригинальный объект. Эго ребенка будет сильным, если его поддерживает Эго матери; иначе оно будет слабым.

Интересно, каким образом нарушения на данном этапе сказываются на дальнейшей способности к обучению, в том числе арифметике? Несомненно, это отразится на отношениях ученика и учителя. Учителя должны знать, что они имеют дело не только с преподаванием, но и с психотерапией. Им приходится доделывать то, с чем в свое время не справились родители. Я говорю о поддержке Эго ребенка. А кто-то предпочитает смеяться над его неудачами, и это говорит о страхе перед вероятными достижениями ученика.

Не секрет, что отношения между учеником и учителем очень важны. Психиатры обычно с этого начинают отрабатывать трудности в школе. Неуверенность в учителе разрушительна для ребенка. Когда он говорит, что арифметика – это трудно (или история, иностранный язык), первое, о чем мы думаем, – несостоятельность учителя. Но не стоит сразу нападать на учителей. Порой дело в уязвимости или чрезмерной чувствительности ребенка. И каким бы внимательным ни оказался учитель, он все равно будет чувствовать себя неуверенно. Каждый случай уникален, ведь не бывает двух одинаковых детей, даже если им обоим не дается именно математика.

Теперь я мог бы перейти к обсуждению теории преподавания в рамках теории личностного развития, но не стану этого делать. Скажу лишь, что даже преподавать математику можно творчески, вовлекая ребенка в игру. Лучше всего это получается при индивидуальных занятиях, позволяющих вносить необходимые коррективы в ход урока с учетом полученного ребенком опыта, особенно неудачного: даже плохое преподавание – форма воспитания.