Все мы смертны. Что для нас дорого в самом конце и чем тут может помочь медицина

Масштабы этого переворота невозможно переоценить. На протяжении всей истории нашего биологического вида человек в общем и целом оставался один на один со своими телесными страданиями. Он мог рассчитывать лишь на природу, удачу и помощь родных или церкви. Медицина была просто одним из методов, которые мог попробовать больной, и по эффективности ничем не отличалась от обрядов целителей или чудодейственных бальзамов по семейному рецепту: помогала она ничуть не лучше. Но время шло, медицина достигла существенных успехов, и представление о больнице в современном мире изменилось. Теперь это место, куда можно прийти и сказать: “Исцелите меня”. Поступаешь в приемный покой – и вверяешь всю свою жизнь врачам и медсестрам: теперь они определяют, что тебе есть, что тебе надеть, что и когда должно происходить с разными частями твоего тела. Это не всегда приятно, зато дает беспрецедентные результаты при самых разных заболеваниях, диапазон которых постоянно растет. В больницах научились бороться с инфекциями, удалять злокачественные опухоли, восстанавливать раздробленные кости. Там умеют вправлять грыжи, оперировать сердечные клапаны и прободные язвы желудка. Так что именно в больницу люди и идут первым делом со своими телесными немощами – в том числе и пожилые.

Однако, хотя власти и предполагали, что пенсионная система искоренит дома призрения, окончательно решить проблему удалось не сразу[63]. В первые годы после принятия Закона о социальном страховании количество богаделен почему-то не сокращалось. Администрации то одного, то другого штата пытались их закрыть, но оказалось, что это невозможно. Выяснилось, что старики оказываются в домах призрения не только потому, что уже не в состоянии оплачивать самостоятельную жизнь. Нет, просто они стали такими слабыми, больными, беспомощными, дряхлыми и разбитыми, что больше не могут за собой ухаживать, а помощи им ждать неоткуда. Введенная в 1935 году национальная пенсионная система теперь помогала пожилым людям после ухода с работы жить независимо гораздо дольше. Но пенсии не решили проблему последней стадии земной жизни, когда немощный человек полностью теряет самостоятельность.

С распространением больниц оказалось, что они гораздо больше подходят для размещения немощных стариков, чем дома призрения. Именно благодаря больницам приюты в конце концов опустели. В пятидесятые годы такие заведения закрывались одно за другим: ответственность за пожилых людей, признанных неимущими (paupers), передали отделам социального обеспечения, больных же и инвалидов распределили по больницам. Однако больницы не могли вылечить хронические недуги и старческую немощь, они не спасали от бремени лет, поэтому их теперь переполняли люди, которым просто некуда было идти. Больницы обратились за помощью к лоббистам в федеральной администрации, и в 1954 году законодатели создали условия для финансирования независимых отделений, обеспечивающих уход за пациентами, нуждающимися в продолжительной реабилитации. Так зародились современные дома престарелых (nursing homes)[64]. Они никогда не ставили перед собой задачи помочь человеку пережить беспомощность в преклонном возрасте. Эти дома строились, чтобы освободить койко-места в больницах, – именно поэтому их и называют “домами с сестринским уходом”.

Именно таков подход современного общества к проблеме старости. Системы, которые мы построили, практически всегда призваны решать какую-то другую задачу. По выражению одного ученого, описывать историю домов престарелых с позиции самих пожилых людей – это все равно что

описывать освоение Дикого Запада от лица мулов: да, они там были, и важнейшие события тогдашней истории, несомненно, повлияли и на мулов, но никто не обращал на интересы последних ни малейшего внимания[65].