Всё на свете, кроме шила и гвоздя. Воспоминания о Викторе Платоновиче Некрасове

«Сан-Франциско называют красивейшим городом в мире. Думаю, из-за милых моему сердцу трамвайчиков, какие были у нас в Киеве до войны. А Киев, спросите вы, как же Киев? Не буду вилять. Конечно, Киев – самый красивый из городов. Это ясно всем, и мне в особенности. И не спорьте со мной! Я понимаю и одесситов, и ленинградцев, и парижан, но Киев летним вечером или весенним утром, да и просто так – это таки да…»

И двинулся в Бразилию, в Сан-Пауло. Там собрался какой-то писательский конгресс, на который был приглашён и Некрасов. Предупредили: выступление не дольше десяти минут! Читать без перевода. Мы откровенно взволновались, а Вика делал вид, что и не в такие переплёты попадал! Доклад, написанный с твёрдым намерением потрясти аудиторию, был переведён на французский одним из лучших умов парижской славистики…

Письмо ко мне от 17 июня 1985 года, Сан-Пауло:

«Привет, дорогие мои родичи! …А вообще – блаженствую. Другого слова не нахожу. Никто не морочит бейцы. Борис Соломонович, одессит до 1922 г., внимателен и везде сопутствует. А когда он, утомившись, покидает меня, я шляюсь по центру этого не укладывающегося в голове по размерам, небоскрёбного 15-миллионного города и, в свою очередь утомившись, направляюсь в свою “Королевскую резиденцию” – Residence del Rey, где за 17 долларов имею прекрасный двойной номер не только с ванной, но и с кухней, посудой, вилками, ложечками и прочими чайниками. Даже под картиной есть сейф, которым меня долго учили пользоваться, но я понял, что закрыв его, я никогда его не открою.

А там (в Сан-Франциско. – В.К.), в ёб*ном “Эльдорадо” за 70 долл. я имел разве что бар, из которого пользовался только кока-колой. Правда, напротив отеля был очень симпатичный (по виду из моего окна) садик. Но, когда я вечерком решил посидеть в нём и подышать воздухом, выяснилось, что это сборный пункт педиков, всех возрастов и наклонностей. Подышал…

Конгресс я послал на х**. Вернее, они меня. Через того же Бориса Соломоновича передали, что я “приглашён как наблюдатель” (?!), иными словами спокойно обойдутся без моего “доклада”, тем более что по-французски здесь никто ни бум-бум. Думаю, что нечто подобное произойдет и в Рио… Не огорчусь ни на минуту – за эти две недели пусть немного отдохнёт язык…

Но главное моё наслаждение – до и после прогулок – это Остап Бендер со своими антилоповцами. Упиваюсь. Читается легко и весело – лучший вид отдыха! И бог ты мой, сколько хохм вошло в наш язык из “Телёнка”, побольше, чем из “Горе от ума”…

Целую! В. Послезавтра лечу в Рио».

Судя по слегка ненормативной лексике, писатель был всё-таки огорчён просаком с докладом. А огорчившись – выпил, хотя рисуется молодцом, мол, кроме кока-колы, ни-ни!..

Раз уж мы заговорили о путешествиях, расскажу-ка я об Амстердаме. Туда пригласил нас Виталий Поповский, добрый знакомый, деловой малый и балагур, из второй эмиграции.

Въехав в Бельгию, Вика исподволь начал склонять меня к посещению Антверпена. Я возражал, боясь не доехать засветло до цели. Но В.П. твёрдо распорядился:

– Сворачивай в Антверпен. Зайдем на пару часов в Королевский музей!

Раз мы здесь, сказал он, посмотрим на соперницу Джоконды! Так многие, дескать, утверждают. «Мадонна с младенцем» Жана Фуке!

Неземного очарования портрет любовницы Карла VII, слабосильного, меланхоличного и горбоносого французского короля. Фрейлина Агнесса Сорель – обворожительная красота и бледность, выпуклый лоб, осиная талия. Дама знаменита своим обнажённым левым соском, который почему-то будирует младенец Иисус. Я впал в изумление. Вика топтался вокруг меня, несказанно довольный впечатлением. Это первая настоящая фаворитка в истории французских королей, втолковывал он мне шёпотом на ухо. До этого монархи изменяли своим жёнам с обычными бесстыдницами, опрокидывая их на королевское ложе часто прямо на глазах у всего двора. А тут король даже бастардов от Агнессы признал своими, и неудивительно, от такой красавицы! Имея подружкой такое чудо, я бы тоже признал, подумал я. До сих пор помню её, Агнессу Сорель. И восторженный шёпот Вики…

Вечером поехали в амстердамский порт. Виталий Поповский был активистом Народно-трудового союза и занимался распространением антисоветской литературы. В основном среди моряков, сходивших на берег с советских торговых кораблей.

Виктор Платонович попросил показать, как подваливать к морячкам, завязывать разговор и знакомство. Пошли, пригласил Виталий. Сразу встретили четверых. Трое молодых пареньков и с ними старший, потом оказалось, помощник механика.

Услышав русскую речь, моряки напружинились и заняли круговую оборону, чуть ли не спина к спине. Мы, как люди капитана Кука перед туземцами, медленно приближаясь, жестами и мимикой показывали, что намерения наши самые что ни на есть мирные.

Ну, тары-бары, пригласили выпить, мол, угощаем соотечественников, да хотя бы вот здесь – неоновый силуэт обнажённой русалки опускал и поднимал кружку. Ребята переглянулись. После трёх месяцев в море… Решились, выпьем пива, и всё!