Всё на земле

— Зачем же мне шутить? Договоришься — в начале июля на самолет — и в Хабаровск. Потом немного поездом, потом немного самолетом местных линий, а дальше грузовиком. Устраивает?

— В жилу, — сказал Эдька и поднял большой палец кверху.

… Могла бы, сказала б Володе, что этот год пробудет в тайге, чтобы хоть за Эдькой приглядеть. Ведь парень впервые в жизнь выбирается. Впрочем, еще рано об этом говорить. Навряд ли Николай согласится.

За столом собралось их так много, что даже стульев не хватило. Пришлось на две табуретки класть доску и таким образом увеличивать количество посадочных мест. Пришел старик Мартынов, уже совсем древний, с палкой в дрожащих, бурых от вздувшихся вен руках. Несмотря на семьдесят с лишним лет, говорил разборчиво, ясно. Когда налили стопку, долго глядел на нее выцветшими слезящимися глазами, потом взял:

— Последний раз года четыре назад выпивал… Давно. Зараз хочу слово сказать и выпить как все люди. А слово хочу сказать за моего комиссара, за батьку вашего… человек был большой… Сердце золотое. Может, моя вина в том, что сам не пошел, старый бобыль, отца вашего послал к тому эшелону… Простите меня.

— Ну что вы? Что вы, Максим Павлович… — Рокотов поддержал старика под локоть, когда он вставал, чтобы выпить. — Война была. Кого выберешь?

— Война… — Мартынов выпил, сел на место, тяжело завозился, словно поудобнее устраивался. — Война — она для земли самое страшное… Это то же самое, что тело людское снарядом рвать, так и землю нашу. Сколько она, кормилица, вынесла… А родит и кормит нас. Вот ты, Коля, ответь, когда наши трактористы перестали из земли осколки выгребать?

— Да года два, не боле…

— То-то и оно. А сколько еще лежит в земле железа? Чужого и нашего? Военного железа. Давеча слыхал, что лектор рассказывал. Будто под нами, под землей нашей, тьма-тьмущая руды железной… А я встаю да говорю ему: что ж вы, товарищ лектор, говорите, что недавно про это дело узнали? Да я ищо мальцом был, мне бабка рассказывала, что на нашем месте вот тут кровь русская рекой лилась. Порубежье тут было. И с юга вражья напасть, и с севера. Карла швецкий и тот до наших мест добрался. Я уж про других охотников до грабежа приумалчиваю, половцев всяких да татаро-вей… Так вот что мне бабка говорила. Кровь русская — главное богатство народа, потому что нет крови — жизни нету. А лилось ее тут, на нашем порубежье, столько, что и сказать трудно. И вот вражьё однажды на деревню нашу наскочило. Всех ратников порубали, а стариков да детей повязали. Главный бандит сел на высокое место и давай суд править. Всех мужиков по одному вызывает перед собой и спрашивает: где богатство главное спрятано? Молчат. Тут начали по одному рубить людей на глазах у жен да пытать. Не выдержал один дед старый-престарый… Подходит и говорит: «Ты, главный злодей, чего хочешь?» А тот подбоченился и отвечает: «Сила моя, потому хочу я ваш главный клад забрать и в свою землю увезти». — «Ишь чего надумал, — отвечает старик, — за что же людей губишь?» — «Так не признаются, где клад». — «Я тебе клад укажу, — говорит старик, — только людей ты отпусти на волю вольную». Заупрямился было главный грабитель, да толку-то чуть. На своем старик стоит. Пришлось отпускать женок, да детей, да стариков древних. Ушли они за горизонт, не догнать их уже, тогда и говорит грабитель главный: «Ну, старик, отвечай, где богатство? Я свое слово сполнил. Теперь твоя очередь». Да-а… Дед и говорит: «Берите лопаты, пойдем». Привел их к ярку, к самому нижнему месту, стал и говорит: «Вот тут копайте». Начали они копать, день копают, другой, третий. Стали кричать, требовать расплаты со стариком за обман. Главный грабитель и говорит: «Подумай, старик, может, не то место указал?» А тот и отвечает: «А везде земля русская. Это и есть наше главное богатство. А теперь, каты, делайте со мной что хотите. Смерти не боюсь». И замордовали старика. Возили его по окрестностям и так старались, чтоб не больше одной капли крови падало с каждым шагом. «Хочу, чтобы ты был богатым, — кричал главный грабитель-завоеватель, — сколько пройдешь — столько и будет у тебя земли». И говорят, что много ден шел старик… Сила откуда бралась. На пять тыщ верст прошагал. Круг замкнул целый. Ежли по теперешним меркам, то и наша Славгородщина туда попадает. И как круг замкнул, так и кончился. А когда люди землю ту покопали, то обнаружилось что-то цвета красного как кровь… А коли спросил я у баушки, как старика-то звали, а она мне и ответила: Иван… Как же иначе, ежели не Иван». Как глянули на находку людскую профессора ученые, так аж рукой взмахнули от всякого удивления: мать честная, руда… Да такая, что в мире в целом нету такой по богатству. Вот оно как в народе говорят.

Игорь уже торопливо записывал рассказ Мартынова в блокнот. Рокотов сидел потупясь, а Николай как взялся ручищей за подбородок в начале рассказа, так и застыл.

— Красивая легенда, — сказала Лида. — Очень красивая.

— И слово руда в старославянском значит красная… — добавил Игорь.