Всё началось с грифона

Одновременно с этим я чувствовала себя чудовищем. Только что человек умер ужасной смертью: возможно, я смогла бы это предотвратить, но так ничего и не сделала. Несмотря на все, меня охватило одно лишь разочарование. Я ошиблась: Горацио, как и Феллы, не убивал моего отца. Но кто же тогда это сделал? У меня не оставалось ничего – ни зацепок, ни идей.

Какое-то время мы втроем стояли, наблюдая за огнем.

– Что с доктором Батистом? – спросила я.

– Он ушел, – сообщила Мэллорин. – Отправился искать свою машину. Мы сказали ему, что подождем тебя.

Это было невероятным поступком – то, что они ждали меня, не зная, жива я или мертва, не зная, выберусь ли я из этого пламени.

– Нужно убираться отсюда, – сказала Грейс.

Глава 32. Последствия

На стойке регистрации зазвонил телефон. Скорее всего, это был обычный, заурядный клиент, такой же, как и всегда. Тем не менее я прислушалась, желая убедиться, что все в порядке.

В первой смотровой доктор Пи занималась попугаем с какой-то грибковой инфекцией на клюве. За последнюю неделю к нам поступило больше птиц, чем обычно. Понятия не имею, значило ли это что-то, но доктор Пи была в восторге.

В процедурном кабинете удаляли гонады у молодого бигля. Можно было приложить ухо к стене кабинета и услышать знакомый отрывистый голос доктора Батиста. Он всегда во время операций говорил требовательно, но спокойно и приглушенно бормотал односложные команды в ритме стаккато.

Я вышла из кабинета, прошла через вестибюль мимо мисс Кокран и ее полосатого кота, у которого начались какие-то проблемы с почками, а потом, толкнув входную дверь, оказалась на улице. Мимо промчалась пара машин, стремясь проскочить на зеленый сигнал светофора на углу. Небо было чистым и бледно-голубым, без единого облачка – когда на уме другие мысли, его обычно и не замечаешь.

Я снова проверила новости. Прошел уже почти час, что было довольно неплохо. Первые несколько дней я обновляла страничку каждые пару минут, делая это не только днем, но и глубокой ночью.

С той ночи у Горацио у меня начались проблемы со сном. Когда я закрывала глаза, то видела лицо мантикоры и ее разинутую пасть; слышала крики Горацио; чувствовала жар пламени, который в конце концов поглотил весь дом. Иногда у меня сводило живот, так как до сих пор казалось, что от моей одежды и волос доносится едкий запах дыма. У меня возникало впечатление, что все повторяется вновь и вновь, а я по-прежнему за этим наблюдаю. В груди начинало бешено колотиться сердце. Время от времени я понимала, что размахиваю руками, пытаясь разогнать окружившие меня видения, будто это был всего лишь пар. Я раз за разом проживала эти события, то ругаясь из-за этого, то умоляя себя саму позабыть о них. Однажды я проснулась от кошмара. Мне показалось, что кто-то крадется по заднему двору, но, включив свет и выглянув в окно, я увидела, как во тьме исчезает енот. И в ту ночь больше не спала.

Но небо не обрушилось, а это уже было неплохо.

Трагичные новости были написаны скупыми фразами: пожар в расположенном где-то на отшибе комплексе унес жизни миллиардера-затворника и других людей. О существах не было сказано ни слова. Они покинули тюрьму Горацио и просто растворились в ночи. Проводя время в тишине, я каждую минуту в глубине души ждала, что в дверь постучат: полиция, журналисты, Феллы, Горацио собственной персоной, жаждущий платы или отмщения. Никто так и не пришел, и ничто не привлекло внимания общественности, кроме того факта, что как-то уж слишком часто начали пропадать кошки.

Справедливости ради, я предупредила Джейн Гласс и Феллов о том, что произошло. Не знаю, что они сделали с этой информацией, но они наверняка лучше меня могли очистить поместье Горацио от улик, указывающих на существование волшебных созданий. А еще Феллы, по крайней мере отчасти, были виноваты в том, что все произошло именно так, поэтому мне показалось, что будет справедливо, если они тоже этим займутся.

Я позвонила доктору Батисту через три дня после той ночи в «Зверинце». Он принял мое предложение. Ему не мешали деньги, а мне – человек в команде, который знал особенности моего мира и мог выполнять непосильную для меня работу. Кроме того, доктор Батист был отличным ветеринаром.

Когда мы вернулись из «Зверинца», была уже поздняя ночь. На пороге в пакетиках с застежкой-молнией лежали два тщательно завернутых холодных сэндвича с фалафелем, а у Франчески горел свет. Когда мы зашли в дом, свет погас. В ту ночь Мэллорин забралась в постель и проспала двенадцать часов. Зорро свернулся калачиком рядом и не отходил от нее. На следующий день ей пришлось умолять босса не увольнять ее за то, что она хотела спасти мир и поэтому ушла с работы пораньше. Казалось, что жизнь никогда не будет справедлива к Мэллорин, поэтому, чтобы сгладить ситуацию, я сказала ей, что она может жить у меня столько, сколько хочет.