Все наши надежды

А ведь он действительно пытался её учить. Правда, недолго. Он до последнего не хотел верить, что это конец, что болезнь заберёт его. Он храбрился, хоть Элен могла поклясться на чём угодно, что слышала его приглушённые стоны из-за двери комнаты. Но в один момент он смирился. Элен так и не поняла почему. Не то из-за разговоров с матерью, не то из-за слов священника, не то из-за сказанного доктором. Элен много месяцев корила себя, что подслушала один разговор, когда папа таки вытребовал у доктора огласить ему срок.

– Полгода. Может, чуть больше, – сухо ответил тот.

Элен зажала тогда рот рукой, чувствуя слёзы на щеках, и бросилась в свою комнату. В коридоре встретила маму, но та и звука издать не успела – так быстро Элен скрылась за дверью. За ужином она пригляделась к маме и с неменьшим ужасом отметила, что её лицо совсем серое – как фасад их дома после дождя.

На следующий день папа позвал Элен к себе и с пару часов рассказывал про магазины. Она еле-еле умудрялась ухватить одну мысль, как отец перескакивал на другую. Он будто пытался рассказать обо всём и сразу, но только больше запутывал. В конце концов, стиснув зубы, он попросил подать ему лауданум? и уйти.

Когда папа снова позвал её, Элен, набравшись смелости, попросила его рассказать о чём-нибудь одном, потому что она почти ничего не поняла вчера, и едва не расплакалась. Папа нервно рассмеялся, потом театрально хлопнул себя по лбу, отдышался… и заговорил вновь:

– Кто что нам возит, сама разберёшься – невелика наука, всё записано. А с кем как дела вести – вот это важнее. Там к каждому свой подход нужен… Вот который ленты возит, тесьму там – с ним никогда нельзя слабину показывать. Раздавит, сожрёт и не подавится.

После этого дело пошло на лад. Только вот папа таял буквально на глазах. Паузы между предложениями и словами становились длиннее, да и дышал он всё с большим трудом и так надолго прикрывал глаза, что можно было подумать, будто он уснул.

А месяца за два до того самого дня лауданума стало уходить слишком много, и папа почти всё время проводил в каком-то странном состоянии – почти как в опьянении. Мама пыталась поговорить с доктором, чтобы он запретил папе пить столько лауданума. Но доктор отвёл её в сторону и сказал что-то такое, что мама проплакала весь следующий день и больше эту тему не поднимала.

Когда всё закончилось и семья немного пришла в себя, то выяснилось, что заниматься делами некому. Мама понимала в этом ещё меньше и была совершенно не в том состоянии. А Патрику было всего двенадцать, и он мог разве что работать посыльным, но никак не управлять магазинами. Чуть ли не дрожа от ужаса грядущего, Элен сказала, что будет заниматься делами сама.

– Но милая, – мама схватилась за сердце, – ты не можешь!.. Боже правый, ты не можешь! Ты же погубишь себя! Подумай о своей репутации! И… и о всех нас! Что будет с твоим братом? А с Нати!..

– Я уже подумала. Мама, если никто не будет следить за работниками и счетами, мы окажемся на улице. – Элен глубоко вздохнула, прикрыв глаза, и добавила: – Я знаю, что опозорю себя этим. И что не смогу выйти замуж за достойного человека. Это не… не страшно. Сдам экзамен на учительницу и со временем, когда Пату? повзрослеет, устроюсь в школу. Не волнуйся за меня.

Ничего, кроме как согласиться, матери не оставалось.

Первые пару дней в главном магазине Элен провела, обложившись записями. Благодаря объяснениям папы они выглядели немного понятнее. Но лишь немного. И всё же, как бы страшно ни было, придётся в этом разбираться. Раньше она и представить не могла, что это так сложно!

– Мадемуазель Бланшар, – в кабинет вошла продавщица, – там пришёл какой-то важный человек. Хочет видеть хозяина, говорит, что-то важное, – тихо добавила она.

Важный человек оказался представительным мужчиной в модном костюме, с тростью с рукоятью из слоновой кости и в узорчатом зелёном галстуке. Он назвался помощником некоего модельера Дидье Леруа, до недавнего времени работавшего вместе с месье Эдуардом Дусе?. Месье Прюно – как представился помощник – огляделся по сторонам и сказал, что ему очень понравилось качество и цена тканей.

– Я хотел бы сделать заказ. Два рулона белого в сиреневую полоску атласа, рулон белого муслина?, три рулона голубого муара? и… пожалуй, рулон шёлкового батиста?. Сколько точно это будет стоить?

Элен зашла за прилавок и взглянула на подсчёты – без малого пять тысяч! Боже правый, если его это устроит, как это будет хорошо!

– Перепишите на чек, – шепнула Элен продавщице. Когда та закончила, Элен забрала чек и подала его месье Прюно: – Четыре тысячи восемьсот девя…

– Отлично! – он хлопнул в ладоши. – Доставьте заказ как можно скорее.

– Только месье… Нужно будет заплатить вперёд.

– Надеюсь, вы понимаете, что мы не можем оплатить вперёд за весь заказ? Скажем… десять процентов достаточно?

– Да, месье, конечно. Мы доставим заказ завтра же!