Все наши вчера

Мы оторвались друг от друга, и Финн застенчиво улыбнулся мне. Тем временем Коннор с пистолетом в руке начал спускаться вниз по коридору. Я увидела это место впервые с тех пор, как они приволокли нас сюда много месяцев назад, а тогда я была не в том состоянии, чтобы оценить пейзаж. Рядом с нашими камерами располагались еще три, тоже со стенами из шлакоблока и металлическими дверями, но они были пусты. Другая часть коридора, похоже, использовалась в качестве склада, и это было так обыденно, что меня захлестнули боль и унижение. Доктор словно засунул нас с Финном подальше, вместе со всяким старым хламом, вроде коробки с зимней одеждой, убранной на лето и позабытой.

– А где все? – шепотом спросила я, когда мы миновали запертую дверь, отделявшую наш коридор от остальной базы. Пока что нам не встретилось ни одного солдата.

– Сейчас глубокая ночь, так что народа тут по минимуму, – бросил через плечо Коннор. – И я подсыпал снотворное в кофейник в комнате для отдыха.

– Знаете, – сказала я, – а вы начинаете мне нравиться.

– Не спеши с выводами, пока мы не доберемся до «Кассандры».

Мы крались в глубь базы. Лишь теперь я поняла, какая она огромная. Коннору приходилось следить за своей походкой, чтобы не грохотать ботинками по бетонному полу, а мы с Финном шагали беззвучно в своих тапочках заключенных. С каждым шагом мне становилось все тяжелее дышать, в груди жгло от напряжения. Только теперь я почувствовала, как на мое тело повлияла жизнь в камере в четыре шага шириной. Глядя на Финна, я пыталась понять: начал ли и он потеть и дрожать, как я, но ему, похоже, было все нипочем. Он, наверное, тренировался у себя в камере, тщеславный гаденыш.

И почему только я сама до этого не додумалась?

– Ты в порядке? – спросил Финн. Я начала сбавлять темп, и поскольку мы по-прежнему держались за руки, получилось, что Финн тащит меня за собой. Я кивнула, сделала глубокий вдох и заставила себя прибавить шагу.

Я настолько сосредоточилась на том, чтобы переставлять ноги, что не услышала, как в дальнем конце коридора отворилась дверь, и не увидела, как оттуда вышел темноволосый мужчина. А Коннор увидел. Его рука врезалась мне в грудь, втолкнув меня и Финна в другой дверной проем, и я, отступая поглубже, лишь краем глаза успела разглядеть этого мужчину.

Это был доктор. Я вжалась в дверь и попыталась унять неровное дыхание.

Коннор направился к доктору, и ужас пронзил меня, будто нож. Мне вдруг показалось, что это какая-то западня, подстроенная доктором, очередная хитрость, предназначенная для того, чтобы сломить нас. Сейчас Коннор вернет нас обратно, и мы никогда больше не выйдем из наших камер. Меня охватило невыносимое желание броситься наутек.

Финн – возможно, он ощутил мои мысли – сжал мою руку, удерживая меня на месте.

– Коннор, что ты делаешь в этой части здания? – услышали мы из нашего ненадежного укрытия вопрос доктора. Ему достаточно было сделать несколько шагов – и ниша перед дверью уже не скрыла бы нас. – Тебе разве не полагается охранять пленников?

– Так точно, сэр. Меня подменил Абрамс. Сержант послал меня найти вас.

Доктор раздраженно вздохнул.

– Я даже не на дежурстве. Я просто зашел разобраться с бумагами. Что ему нужно?

– Я точно не знаю, сэр. Он только сказал, что ему нужно встретиться с вами в командном пункте.

Шаги приближались. Не тяжелые подошвы Коннора, а тонкие, из лучшей итальянской кожи – голову даю на отсечение. Я с такой силой вжималась в дверь, что если нам и суждено пережить эту ночь, коллекция моих синяков определенно пополнится.

– Мне нужно сперва зайти к себе в кабинет, – сказал доктор, – а потом…

– Он сказал, что это срочно, сэр.

Шаги остановились.

– Уберите руки, солдат!

О господи. Я сжала свободную руку в кулак. Если доктор подойдет сюда, я по крайней мере смогу наставить ему синяков, прежде чем он меня убьет.

– Прошу прощения, сэр, – надтреснутым голосом проговорил Коннор. – Я только хотел сказать, что вы действительно нужны сержанту, и времени ждать нет…

Молчание все тянулось, и я даже с закрытыми глазами представляла, каким оценивающим взглядом доктор смотрит на Коннора. По мне, голос Коннора звучал жутко виновато, а доктор не глухой и должен был понять, что что-то неладно. Мне оставалось лишь надеяться, что его рассеянность и вера в собственную неуязвимость возьмут верх.

– Ладно, – в конце концов произнес доктор. – Я пойду в командный пункт, а вы возвращайтесь к пленникам. И в следующий раз не забывайтесь.

– Слушаюсь, сэр!

Легкие шаги доктора двинулись прочь, и я осознала, что все это время не дышала.

– А теперь придётся поспешить, – сказал Коннор, вернувшись к нам. – Он поймет, что дело неладно, когда доберется до командного пункта и никого там не найдет. Но пункт в другом конце базы, а «Кассандра» близко.