Все не случайно

Конечно, в школе нельзя было допускать подобного безобразия – но оно существовало! И эта ярмарка тщеславия стала причиной переживаний моей дочери в таком трудном переходном возрасте. Когда я все увидела своими глазами, то почувствовала себя ужасно виноватой перед Юлей. Но вместе с тем поняла, что все равно не смогла бы участвовать в соревновании, где родители стараются друг друга перещеголять. Моя душа не выдержала бы этого марафона родительских амбиций. Да и просто материнская ответственность не позволила бы вовлекать ребенка в эти игрища. Я и тогда считала и по-прежнему уверена, что подобного не должно существовать в школе, что это опасно для детских душ: конкуренция рождает черную зависть и злобу.

Наш привычный мир менялся. Люди, жившие прежде в относительно одинаковой для всех бедности, стали, как только появилась возможность, одевать детей подороже, а некоторые старались всячески продемонстрировать свое богатство. Я это взрослое безумие не сразу заметила. Его результат – целое поколение, считающее себя центром земли только потому, что их родители богаты. Дочку моей подруги дети во дворе не принимали в свои игры, потому что у девочки не было фирменных джинсов. Девочка понимала, что джинсы стоят дорого, что мама не может их купить, поэтому не плакала – плакала ее мама, моя подруга. Она растила дочь без мужа и жила так бедно, что спали они с дочерью вдвоем на раскладушке в крохотной съемной комнате.

Когда я была ребенком, нас воспитывали строго. Страна только выбиралась из военного кошмара, люди жили тяжело, ели скудно, одевались небогато, и нам внушали дома и в школе, что ценность человека – совсем не в богатстве и не в дорогой одежде.

А ведь это и есть правда!

То же самое я внушала своему ребенку и, думаю, преуспела. Во время учебы в творческом вузе она столкнулась с «золотой молодежью», и у Юли никогда не возникало желания примкнуть к этой публике, и относилась она к ней с изрядной долей иронии. Многие дети известных родителей, сбившись в стаю, считали себя существами высшего порядка и через губу разговаривали с «простыми смертными». Юле мы объяснили еще в детстве, что интеллигентный человек обязан разговаривать одинаково вежливо, уважительно и без заискивания и с дворником, и с королем.

Вообще Юля была умным ребенком… У Спока, которого я полюбила всей душой (хотя сейчас пишут, что из поколений, воспитанных по его методу, ничего путного не вышло), было такое пожелание родителям: обращайтесь к уму ребенка, объясняйте суть, причину вашего требования и учтите, что с умным человеком всегда легче договориться. А в финале книги – фраза до комка в горле: помните, что ребенок – гость в доме: он вырастет быстро.

Я очень благодарна Бенджамину Споку и своей маме. То, чему учила она меня, я старалась научить Юлю, а «Книгу для родителей от доктора Спока» перечитывала, когда нужна была оперативная помощь. Я верила, что он отлично знает психологию ребенка, и мне всегда удавалось найти в его книге поддержку. Он был первым педиатром, изучившим психоанализ, чтобы понять нужды детей. Я все делала, как советовал этот мудрый детский психолог, но тогда еще наш мир не был так расслоен.

Дискотечная «роскошь» буйствовала в школе, куда пошла Юля, когда мы переехали в другой район. Хотя в целом смена места учебы пошла ей на пользу: в предыдущей школе жизнь сразу не задалась. Учительница начальных классов была молода, неопытна, справиться с детьми не могла. И по части «роскоши» тоже были проблемы: у нескольких девочек-первоклашек в ушах уже блестело золото. Заходя за Юлей в школу, я видела дерущихся насмерть мальчишек, и, кроме меня, их никто не разнимал. От Юли я узнала, что и девочки тоже ходят на пустырь «за школу» драться, а о правиле «семеро одного не бьют» никто из детей не слышал. Учительнице о драках не говорят и вообще часто ее обманывают.

Дошло до того, что моя «честная» девочка выследила и украла с лужайки чужого дома хомяка, принесла его домой и дважды искупала с мылом в раковине. Дождавшись меня, Юля «честно» призналась, что неприкаянный, никому не нужный хомяк сидел и ждал, чтобы его «хоть кто-нибудь подобрал». Юля «честно», долго и громко спрашивала, чей это хомяк, и, не получив ответа, приютила его. И я ей поверила. Поверила потому, что она всегда была со мной откровенна, подробно рассказывала о своей школьной и дворовой жизни. Я ненавязчиво и деликатно задавала ей вопросы, и она доверительно отвечала, так что я была в курсе всех ее дел. Я знала всех ее школьных и дворовых подруг, знала даже – дав честное слово, что никому тайны не выдам, – где находится их тайный «штаб». Вот напротив этого «штаба» и была лужайка с гуляющим хомяком. И соблазн был так велик, что…