Все не так

И она показала, безупречно поразив оставшиеся двадцать мишеней и настреляв на второй разряд. Особый восторг у присутствующих вызвали ее выстрелы по мишени «бату» – одной из самых трудных. Тарелка летит быстро и ребром к стрелку, ее почти не видно, и только в последние полторы-две секунды разворачивается всей плоскостью. Именно в эти короткие мгновения ее можно отчетливо увидеть и поразить.

– А во что она стреляла? – удивленно спросила Валентина. – Я никакой тарелки не видела.

Ей подробно объяснили, откуда вылетает мишень, куда прилетает, где разворачивается и падает и куда смотреть, но разглядеть «бату» она сумела только с третьего раза.

– Господи, я эту мишень и увидеть-то не успела, а Дана ее уже разбила, – не переставала ахать папанина сестра.

– Переходим на другую площадку и снова стреляем по программе, – скомандовал Николаев.

На другой площадке совершенно успокоившаяся Дана уверенно выполнила норматив первого разряда, разбив 38 из 50 мишеней. Родственники шумно хвалили ее, а папаня громогласно заявил, что, если она хорошо выступит на соревнованиях, он купит дочери ружье.

– Пусть из своего стреляет, а не из прокатного.

– Рано, – покачал головой Николаев. – До восемнадцати лет не получится. Разве что вы зарегистрируете ружье на себя и будете сами с ней приезжать. Будете?

– Куда мне, у меня работа. Не смогу. А если на Павла ружье зарегистрировать?

– Нельзя. Только родители. Огнестрельное оружие – это не шутки. Родители отвечают за несовершеннолетнего. А с чужого человека какой спрос?

– Тоже верно, – вздохнул папаня. – Ну ладно, будешь хорошо стрелять – на восемнадцать лет подарю ружье. Итальянское, самое лучшее.

Да уж кто бы сомневался. У нашего папани все должно быть самым лучшим. Я отправил семейку в ресторан греться и пить чай, а сам остался с Даной, продолжающей тренировку.

– Ну что? – спросил я ее, когда тренер объявил пятиминутный перерыв. – Пережила?

Она молча и без улыбки кивнула.

– Видишь – это совсем не страшно. И заметь себе: сегодня ты стреляла перед своими родными, и тебе хотелось выглядеть в их глазах как можно лучше. А на соревнованиях тебе будет все равно. Ну, стоят вокруг какие-то дядьки незнакомые, на соседних номерах кто-то стреляет, никто тебя знать не знает, никому до тебя лично, до Богданы Руденко, никакого дела нет. Как отстреляла, так и отстреляла, им без разницы. Их дело – зафиксировать результат, не более того. И тебе совершенно безразлично, что они о тебе подумают и как ты выглядишь в их глазах. Во-первых, ты их не знаешь и их мнение о тебе никакого значения не имеет, а во-вторых, они о тебе и думать-то не будут. У них работа такая: стоять и фиксировать результат. А сам стрелок им до лампочки.

– Ладно, – коротко и непонятно ответила Дана.

– Так что? Будешь участвовать в соревнованиях?

– Буду.

Я подмигнул стоящему рядом Николаеву и налил себе горячего чая из большого термоса.

* * *

На соревнованиях Дана выступила из рук вон плохо, не выполнив нормативы даже третьего разряда. Но какое это имело значение? Важно, что она набралась храбрости пройти через это, а пройдя – поняла, что это не смертельно и вполне можно пережить. Кроме того, она узнала, как это бывает, как проходит, и на собственном опыте убедилась, что никто не комментирует неудачный выстрел язвительными замечаниями и никто не смеется над плохим стрелком.

Через месяц, перед самым Новым годом, Николаев повез ее на соревнования в другой клуб, где Дана получила свой заслуженный второй разряд. После этого дело пошло веселее. Мы с тренером запихивали ее на все соревнования, которые были доступны без выезда за пределы области, ставя перед собой только одну цель: укрепить нервную систему девочки, чтобы она перестала бояться и стесняться.

– Тебе не надо бороться за первое место, – твердили мы в один голос. – Вообще не имеет значения, какое место ты займешь. Считай, что это как у летчиков – налет часов. Твоя задача – привыкнуть к соревнованиям и показывать пусть низкий, но стабильный результат. Тебя ничто не должно выбивать из колеи.

Совершенно неожиданно в мае она стала второй среди девушек-юниоров и выбила себе вместе с пораженными мишенями первый разряд. К тому времени она весила уже пятьдесят восемь килограммов, и при росте в метр пятьдесят пять сантиметров это почти нормально. Конечно, если ориентироваться на придуманный кем-то когда-то показатель для женщин «рост минус сто десять», то оставалось еще тринадцать лишних килограммов, но, на мой взгляд, для семнадцатилетней девушки Дана с попкой, грудью и бедрами выглядела просто отлично.

В июне она сдавала выпускные экзамены, и в клуб мы ездить перестали – папаня запретил.

– До осени – никакой стрельбы, – отчеканил он. – Пусть получит аттестат, подготовится к вступительным экзаменам, сдаст их, а потом может делать что хочет.

Во мне забрезжила слабая надежда на отпуск. Без малого два года, как я пашу на эту семейку без выходных. Может, мне дадут все-таки вздохнуть? Я осторожно поинтересовался собственными перспективами, на что папаня вместо ответа велел позвать Дану.