Все не так закончилось

Мама обожала Филиппа, но это не значило, что у нее не было своих представлений об отношениях и о том, как они должны развиваться. Тем не менее, наша жизнь в Кис была райской. Мы быстро обустроили дом и стали чувствовать себя парой. Мы пользовались одной зубной пастой и спорили о направлении рулона туалетной бумаги в туалете. В любой журнальной статье, которую я когда-либо читала на эту тему, говорилось, что я должна радоваться уже тому, что муж сам заменяет туалетную бумагу, и это наполняло меня глупой гордостью. Филипп, при всех атрибутах привилегированной жизн, и помогал мне со многими домашними обязанностями. Он, не задумываясь, вытирал тарелки и выбрасывал мусор.

Домашняя жизнь давалась нам самым естественным образом. Мы вставали рано утром и наслаждались долгой прогулкой. Санни плелся за нами, облаивая все, что попадалось ему на глаза, и местные жители стали избегать его, несмотря на все его обаяние. Мой парень и моя собака наконец научились уважать друг друга. Теперь они прекрасно уживались друг с другом. Иногда по утрам мы сидели на пристани, любуясь, как солнце медленно поднимается на небосвод, а иногда оставались в постели, наблюдая за этим великолепием через стеклянные двери. Было удивительно, как такая редкая красота могла повторяться изо дня в день. Как мне хотелось, чтобы моя мама была здесь и могла увидеть это, хотя Филипп говорил, что она и так была с нами, и я ему верила!

По утрам мы обычно сидели на веранде, пока Филипп сосредоточено изучал последние новости, проверял и перепроверял свою электронную почту, а я вдыхала тихий туман, вычисляя необходимые требования для сертификации в школьной системе округа Монро. Звуки раннего утра эхом разносились по океану, обволакивая прибрежные скалы. Перед нами простирался Атлантический океан с его переменчивыми видами. Иногда гладь была будто стекло, отражая небо и облака над головой, и сквозь кристальную синеву можно было увидеть дно. В другие дни океан показывал свое настроение пенистыми бурунами. А еще бывали дни, когда вода, кажется, не могла определиться. Временами она темнела и настороженно покрывалась хаотичной рябью.

Местные жители, такие приветливые и скромные, хорошо понимали идиллическую красоту своей родины и почти привыкли к ней, в то время как я только начинала ею очаровываться. В отличие от Канзас-Сити, здесь не было смены времен года, а постоянно в той или иной степени царила жара. И хотя я скучала по собиранию листьев и коротким периодам цветения деревьев, все равно я наслаждалась новыми видами. Я по достоинству оценила растения, украшавшие наш задний дворик, – желтые иксоры, ярко-розовые акалифы, пурпурные бромелии – и то, как из пропитанного солнечным светом песка тянулись вверх широкие кокосовые пальмы. Их ветви качались на фоне бледно-голубого неба, будто кисть художника, наносящего первые мазки по холсту.

Иногда мы ездили в клуб «Оушен Риф Клаб», членом которого был Филипп, и бездельничали на солнышке или кружили у лагуны. Мы брали напрокат доски для серфинга и обедали в баре «Роу», откуда Филиппа практический каждый раз выгоняли за то, что он разговаривал по мобильному. В клубе были строгие правила, но Филиппа это не волновало. В один из вечеров он специально вошел в столовую в дырявых джинсах, чтобы его выставили, и нам пришлось вернуться в свой номер и заказать обслуживание номеров. Он мог проказничать, но это всегда оборачивалось в нашу пользу.

Однажды он зафрахтовал для нас лодку, чтобы мы провели день, исследуя острова Кис с их живописной природой. В другой раз мы поехали на машине в Ки-Уэст и совершили экскурсию по очаровательному городу, расположившемуся между двумя берегами. Самая южная оконечность США привлекала многих, я же была очарована количеством писателей, которые когда-либо жили в этом тропическом раю. Эрнест Хемингуэй, Теннесси Уильямс, Джуди Блум… Та самая Джуди Блум! Я была одержима идеей пройти около ее дома и столкнуться с ней, соблазненная фантазией, в которой мы с ней пьем чай на ее веранде и обсуждаем, как она помогала маме воспитывать меня.

По пути обратно в Исламораду Филипп опустил крышу своей крошечной спортивной машины, и мы с ветерком мчались по трассе US-1. По радио играл Брюс Спрингстин, а я закрыла глаза и запрокинула голову на подушку. Ветерок обдувал лицо, солнце согревало щеки. Я повернулась к Филиппу – красивому, сексуальному Филиппу – который держал одну руку на руле, явно превышая установленную скорость, и пропела ему слова только что услышанной песни. Не думаю, что когда-нибудь я чувствовала себя более счастливой или более живой. И еще более бесстрашной.

* * *

Однажды вечером мы сели за заранее выбранный нами столик у воды в заливе Морада.

Филипп был невероятно рад поужинать вне дома. Лечение моей аллергии было в самом разгаре, и от меня требовалось принимать пищу дома несколько дней в неделю, соблюдая диету из яиц и зеленых овощей. Бретт на гитаре играл композиции Эрика Клэптона, потому что знал, что это был один из самых любимых исполнителей Филиппа. Филипп подпевал, жарко дыша мне в шею.