Всё не то, чем кажется (СИ)

— Нет, я здоров, — отвечает Дрейк. — И сейчас, и раньше. У матери были другие причины держать меня взаперти.

— И что же это за причины? — интересуюсь я.

— Всему своё время, — качает головой Дрейк. — Я расскажу позже. Так вот, весь наш род знал о предке, в котором как будто была драконья кровь. Кто-то верил, а другие считали это выдумками. Меня назвали в честь этого предка — Армас.

— Так вот как тебя зовут на самом деле!

— Да, но прошу меня так не называть. Имя мне совсем не нравится, ведь из-за этого человека всё и началось.

— Хорошо, для меня ты останешься Беляшиком! — обещаю я. — Что? Я сказал, Дрейком!

Мой собеседник выразительно глядит на меня.

— Дрейком! — повторяю я.

— Хорошо, — наконец говорит он. — Затем… затем мама умерла, а я стал драконом и попал к колдуну. Он очень помог, более того, спас мне жизнь. Стал моим единственным и лучшим другом. Потому я доверяю ему больше, чем себе.

— Мне кажется, здесь ты пропустил много важного, — я поворачиваюсь к нему. — Почему мать ограждала тебя от остальных людей? И что произошло после её смерти?

— Я не хочу о том говорить, — с болью произносит Дрейк, и я вижу на его лице глубокую печаль.

— Моя мама тоже умерла, — говорю ему я. — Мы с Сильвией были совсем малышами. Сестра старше меня на два года. Говорит, что помнит маму, но только я не очень-то верю — ей было тогда всего пять лет.

Я замолкаю. Почему-то всегда трудно об этом говорить, хотя вроде бы, как можно жалеть о том, чего ты никогда не знал.

— Отец тогда ушёл в себя. Хорошо хоть у нас была его мать, бабушка Аугуста, — продолжаю я. — Она была замечательной, да и Сильвия стала моим лучшим другом. Казалось бы, что нужно ещё? Но временами я чувствую как будто пустоту внутри, от которой больно. Я знаю, что эту пустоту могла бы заполнить только мама. Мне нужна была именно её поддержка, её присутствие.

Даже не знал, что мне так хочется кому-то об этом рассказать.

— Я учился чему-то новому, достигал успехов, и знаешь, рядом были люди, которые радовались за меня и поддерживали. Но иногда я запирался в комнате и плакал от боли. Мне не нужны были все их слова, я только хотел, чтобы вместо них была мама. Мне важно было знать, что бы она мне сказала, что бы думала обо мне, обо всех моих успехах и поражениях, о моих поступках. Меня понимала только Сильвия, остальные считали, что у меня было всё для счастья, и с ними я делиться не мог.

Дрейк нащупывает мою ладонь и пожимает её. Некоторое время мы сидим в молчании, слушая пение птиц.

— Ты говорил, что хочешь быть моим другом, — наконец произносит он чуть хрипло и откашливается. — А что, если я совершил плохие вещи?

— О, мы с Сильвией их ежедневно совершали, — отшучиваюсь я.

— Я говорю не о детских проказах, а о действительно плохих вещах.

Меня так и тянет предположить в шутку, что он пил кровь младенцев или убивал за деньги, но я вовремя сдерживаюсь. Момент серьёзный, между нами наконец может установиться доверие, и я боюсь это разрушить.

Я гляжу в его взволнованное лицо.

— Думаю, — медленно произношу я, — ты не тот, кто способен хладнокровно совершать плохие вещи. Что бы там ни было, я на твоей стороне.

— Что ж, сейчас узнаем, — кивает он. — Знаешь, почему мать держала меня дома?

— Почему?

— Из-за особых… способностей.

Я пока не понимаю, что он хочет сказать.

— Колдовских способностей, — прищуривается Дрейк. — Что скажешь? Ты же так ненавидишь всех колдунов. И смотри-ка, я один из них.

— Шутишь! — не верю я. — Не шутишь?

— Не шучу, — отвечает он. — Мать так меня любила, что не хотела отправлять в Мёртвые земли. Остальные чуяли неладное, но не были твёрдо уверены. Я рос без отца, в доме жили лишь мы с матерью, и ей удавалось всё скрывать.

Я не знаю даже, что и думать. В голове возникают слова «я потрясён», и я кручу их так и эдак, но в них будто нет смысла. Они уж точно не передают моё состояние.

Тем временем Дрейк расценивает моё молчание как сигнал продолжать.

— Мама умерла, когда мне было восемнадцать, — говорит он. — Тогда я уже понимал, что во мне есть какая-то сила. Мать ни слова не говорила о колдунах, но о них говорили другие, и я сообразил, где мне место. Она отказывалась это обсуждать и не хотела меня отпускать, а затем тяжело заболела.

На глазах Дрейка выступают слёзы.

— Ты даже не представляешь, как я страдал, зная, что у меня есть сила, наверняка способная её исцелить, но нет знаний. Я молился богам, пытался сам выдумывать какие-то заговоры, которые читал над её пищей и питьём, но… Это было всё равно что дать ребёнку бумагу и перо, но не научить, как пишутся слова. Я наведывался к местным лекарям и пытался узнать у них о каких-то колдовских способах лечения. Кажется, я был не особо осторожен, и по городку поползли слухи. Я бы даже к колдунам отправился, но мама под конец взяла с меня слово, что я не пойду, пока она жива.

Он до боли сжимает мою руку, но я не стану его перебивать, даже если он переломает мне все пальцы.