Все небеса Земли

Мигель длинно вздохнул.

– Вот и я об этом. Ревность – это грех.

– С ума сойти. Придержи коней, святоша.

– От православного слышу.

В этой манере они шутливо препирались ещё минут пять – до тех пор, пока Мигель не бросил очередной взгляд на навигационный экран.

Кроме абсолютно шикарной Земли, которая умудрялась неподвижно висеть по центру и одновременно величественно плыть среди бесконечности Вселенной, по нему бежало множество цифр и буквенных обозначений, хорошо понятных человеку, кто совсем уже скоро должен получить диплом военлёта. Пусть самого низкого, четвёртого класса, но тем не менее. А права на управление космокатером были у него уже два года.

– Алиса! – позвал Мигель.

Молчание было ему ответом.

– Что за хрень, матрёшка в стакане…

Пальцы Мигеля выбили короткую дробь на виртуальной клавиатуре пульта.

– Алиса!

Молчание.

– Проблема? – поднял брови Конвей.

– Пока не знаю. Нет голосовой связи с Алисой, – ответил Мигель, пока его пальцы начали новый танец на клавиатуре. – Оп-па, и не только голосовой.

– И что это значит?

– Догадайся.

– Хреново?

– Да я, в общем, и сам справлюсь… – взгляд Мигеля не отрывался от экрана, пальцы летали по клавиатуре. – Так. А это что? Не понял.

– Георг! – позвал Конвей. – Забери чашку, пожалуйста.

Одним глотком он допил кофе и поднял чашку над головой. Робот, неслышно возникший за спиной, принял её и сказал:

– В рамках разрешённой инициативы, свободы действий и высказывания мнений должен констатировать, что, судя по всему, мы потеряли управляемость кораблём.

Мигель молча барабанил по клавиатуре. Конвей открыл рот, подумал и снова закрыл.

– Предлагаю отключить реактор и перейти на аварийную схему, – бесстрастным голосом произнёс Георг Пятый. Он продолжал стоять за креслом поэта с пустой чашкой в руках.

– Спасибо, – сквозь зубы пробормотал Мигель, – без тебя я бы точно не догадался. Внимание, сейчас будет невесомость!

Конвей пристегнулся. Георг Пятый прижал чашку к блюдцу большим пальцем левой, а правой ухватился за страховочную петлю на потолке кабины.

Щёлкнул тумблер. Электрический свет в кабине погас. Навигационный экран, виртуальная клавиатура и приборы тоже погасли. Теперь только немного голубоватого нежного света от Земли проникало через щелевидные наклонные иллюминаторы, расположенные вверху под потолком. Поплыла по воздуху чайная ложечка, выскользнувшая из чашки. Георг Пятый проводил её взглядом и не стал ловить.

– Что за… – на этот раз в голосе Мигеля послышалась нешуточная тревога.

Снова щёлкнул тумблер. Вспыхнул электрический свет, загорелся экран и приборы. Ложечка с приглушённым звоном ударилась об пол. Ещё щелчок – всё опять погасло.

– Не могу перейти на аварийку, – напряжённо произнёс Мигель. – Впечатление, что в накопителях пусто. Энергии нет. Как это может быть?

– Могу предположить фатальный сбой бортового компьютера с одновременным выходом из строя аварийной системы, – доложил Георг Пятый. – Вероятность – один к ста миллионам.

– Погоди, – до Конвея наконец дошло, что никто не шутит. – Мы что, действительно не можем управлять кораблём?

– Как бы тебе помягче… Нет, не можем. Твою мать!!! – Мигель щёлкнул тумблером (вспыхнул свет, звякнула ложечка) и с размаху врезал кулаком по тёмно-синей углеритовой панели пульта управления. – Работай, сволочь!!!

Как и следовало ожидать, ничего не произошло. Алиса молчала, по навигационному экрану продолжали бежать числа и символы. Земля явно приблизилась, теперь она занимала почти весь экран по высоте.

– Объясни, – потребовал О’Доэрти. Он наклонился вперёд, насколько позволял ремень безопасности, и, прищурившись, смотрел на экран, словно хотел просверлить его взглядом.

– Если коротко – бортач заклинило, – сказал Мигель. – Намертво.

– Бортач – это бортовой комп?

– Он. Так не бывает, но теперь мы видим, что бывает. Если это хитромудрый вирус… Теоретически возможно, но я не представляю, кто и зачем мог его создать и, главное, каким образом он проник… – Мигель умолк и повернулся к товарищу. Его лицо побледнело, на лбу блестели мелкие капли пота. В синих глазах ощущалась тревога, но страха и паники Конвей не заметил.

– Диверсия? – предположил Мигель тихим голосом. – Но – кто? Кому это нужно?

– К чёрту, – сказал блюзмен и откинулся в кресле. – Потом разберёмся. Если это «потом» будет. Как я понимаю, мы не можем сменить курс и скоро воткнёмся в атмосферу родины-мамы?

– Верно понимаешь. Я думал сменить курс на аварийном режиме, но он тоже недоступен. Такое впечатление, что накопители энергии на нуле. Хотя бортач показывает, что они полны, – он ткнул пальцем в экран. – Вон значок справа, синенький, видишь?

– Толку. Бортачу веры нет, сам говоришь. Так что, мы сгорим? Сколько нам осталось?

– Не ссать, – усмешка Мигеля вышла слегка кривоватой. – На самый крайняк отстрелим кабину и сядем на аварийных двигателях и парашютах.

– А они разве…