Все небеса Земли

– Электричество мы получаем от солнечной электростанции, – она махнула рукой на восток, – там, за околицей расположена. Ну и в каждом дворе с десяток панелей установлено на всякий случай. Всё просто и надёжно. Если коротко, мы и такие, как мы, живём по принципу древних христианских общин. Все проблемы решаем вместе. Слава богу, бороться за жизнь не приходится. Еду большей частью выращиваем, включая мясо. На огородах, в оранжереях и пищевых синтезаторах. Одежду печатаем на принтерах, как и почти всё остальное. Хотя есть у нас и кузня, и швейная мастерская, где шьют из настоящего хлопка, льна и даже шкур.

– Что, и ткани сами делаете? – спросил Мигель. – На этих, как их…

– Ткацких станках, – подсказал Конвей и сделал руками странное движение, которое, вероятно, по его мнению, имитировало работу на ткацком станке.

– Нет, конечно, – засмеялась Ирина. – В городе заказываем, если нужно. Там есть автоматические ткацкие фабрики.

– То есть с городом у вас нормальная связь? – уточнил Мигель. – Как транспортная, так и информационная?

– В целом да, – подтвердила Ирина. – Но мы в городе бываем крайне редко.

– Почему?

– Мы же изгои самые настоящие, вы-то должны понимать. Мало того, что живём без единого чипа в теле и в вирт не ходим, так ещё и в Бога верим. От таких лучше держаться подальше. Вот и держатся. Хотя внешне всё благопристойно. Полная свобода передвижений, доступ куда хочешь, все дела. Но дело не только в этом. Что там делать, в городе? У нас совершенно иной образ жизни, и наш дом здесь.

– Понятно… – пробормотал Мигель.

«Как странно, – подумал он. – Мы считали, что полностью оторвались от земного человечества в своих целях, устремлениях, образе жизни. А оказалось, что здесь, на Земле, до сих пор живут люди, практически неотличимые от нас. Интересно, они форс-режимом владеют? Защитные системы организма на полную включать умеют? Регенерировать, как мы? Спросить, что ли? Как-то неудобно. Вдруг не умеют? Получится, что мы вроде как лучше их. Но разве мы лучше?»

Он покосился на Ирину. Увидел румянец её щёк, алые свежие губы, задорный молодой блеск ивовых глаз. Сладко замерло в груди сердце, толкнулось и снова застучало горячо и сильно.

«Нет, – решил он. – Не лучше. Даже если она не владеет форс-режимом, можно научить. И вообще!»

Неожиданно ему стало радостно и светло. Все надуманные и реальные, настоящие и будущие проблемы рассеялись, словно по волшебству. «Счастье, – подумал он. – Вот что будет. Обязательно. И никто и ничто, матрёшка в стакане, нам не помешает!»

Несмотря на множество увлечений, Мигель никогда ещё не был влюблён по-настоящему и не знал, что все влюблённые мира во все времена чувствуют и думают одинаково. А если бы и знал, это вряд ли что-нибудь изменило.

– Простой вопрос, – вступил в разговор Конвей. – А деньги у вас сохранились? В смысле…

– Я поняла, – сказала Ирина. – Сохранились. Но уже давно не имеют того значения, как когда-то. Нейросети обеспечивают людей всем необходимым. Зачем напрягаться? Работают только те, кто хочет. Как мы, например. Или творцы. А большая часть вообще в вирте сидит, так им удобнее.

– Вирт – это… – начал Мигель.

– То же, что и всегда, – сказала Ирина. – Виртуальная реальность. Только на сегодняшний день она приобрела такие качества, что уже практически ничем не отличается от реальности, будем говорить, объективной. Всё, мы пришли.

Общественный склад деревни Верхний Яр располагался на западном конце и был сработан из самого настоящего пластмонолита. Его двускатную крышу покрывала не дранка, а матовый охристый слой прочной водонепроницаемой плёнки, одновременно служившей, судя по виду, гибкой солнечной батареей. Похожий материал использовался колонистами – в частности, из него была сделана «кожа» Георга Пятого. Одноэтажный, метров четырех с половиной в высоту, тридцати в длину и десяти в ширину, он производил впечатление надёжного и чисто функционального сооружения. Ничего лишнего. Рядом, по правую руку от склада, на залитой всё тем же пластмонолитом круглой и ровной площадке красовался грузопассажирский глайдер. Белый корпус, синие короткие и стремительные крылья и ярко-красное хвостовое оперение.

– У какой! – воскликнул Конвей, падкий на атмосферные летательные аппараты. – Гляди, Миг Семнадцать. Красавец!

– Жаль, не летает, – сообщала Ирина. – А так – да, ничего машина.

– Почему не летает? – спросил Мигель. – Сломан?

– Ага. Двигатель менять надо, ресурс выработан больше, чем полностью. Новый заказали, но когда доставят – неизвестно, – она пожала плечами. – Знаете, что не меняется на Земле? – и сама же ответила: – Бюрократия. Уже и чиновников давно нет, а бюрократия осталась. Забавно, да?

– Если в том смысле, что смеяться лучше, чем плакать, то да, – ответил Мигель. – Значит, в Новый Иркутск пешком?

– Ага, ножками, – подтвердила Ирина. – За исключением того участка, где плыть.